На корме корабля Звонарев разглядел выведенное золотом славянскими буквами название – Паллада «. Дальше от берега виднелся массивный броненосец с двенадцатидюймовыми башнями на носу и на корме. Прапорщик по знакомым фотографиям узнал» Цесаревича «. Там и вовсе не было заметно людей.
– Тут, я вижу, с работой не торопятся, – поделился своим впечатлением Звонарев.
– Еще не раскачались морячки. Больше выпивают за упокой душ потонувших, а до своих кораблей у них руки не доходят. Экипаж свезли на берег, корабли сдали в порт, а сами засели в кабаре и ресторанах. Да что моряки! Мы шесть лет владеем Артуром и тем не менее на сухом пути пока не удосужились выстроить ни одного укрепления. Темпы здесь свои – артурские. Авось война нас раскачает, – ответил Борейко.
– Но ведь это черт знает что, – возмутился Звонарев. – Это прямая измена, такими темпами вести работу во время войны!
– Нет, это проявление обычного у нас разгильдяйства, а не измена. Просто люди не привыкли спешить в работе.
Миновав доки, рикши побежали вдоль склона Золотой горы Тут у дороги находилось десятка два кирпичных зданий казарменного типа, окруженных жалким подобием палисадников.
– Это и есть артиллерийский городок, – пояснил Борейко. – Здесь склады, мастерские и Управление. Здесь же живет и наш командир, генерал Белый. Вы должны будете явиться к нему. Сперва доложите адъютанту, а он уже проводит вас к генералу, – поучал Звонарева Борейко.
Китайцы остановились около одного из зданий, над дверями которого значилось:» Управление Квантунской крепостной артиллерии «.
Звонарев вылез из хрупкой колясочки и поблагодарил Борейко за любезность.
Вышедшие из Управления писарь помог Звонареву внести вещи в здание и, введя его в один из кабинетов, попросил подождать здесь прихода адъютанта, поручика Юницкого.
Звонарев от нечего делать стал рассматривать висевшие на стене схемы и карты с расположением артурских батарей. Он увидел уже знакомые по газетам названия: Ляотешань, Белый Волк, Тигровый полуостров. Золотая гора и знаменитый Электрический Утес, батарея которого, по словам официальных сообщений, перетопила уже чуть ли не половину японских судов, неизменно воскресавших, однако, в последующих сообщениях.
– Пожалуйте ваши бумаги, ваше благородие, я их тотчас доложу адъютанту, как они придут, – прервал размышления Звонарева вошедший писарь.
В соседней комнате послышались шаги, и в кабинет вошел хлыщеватый поручик с адъютантскими аксельбантами.
– Позвольте познакомиться – прапорщик Звонарев. Я назначен к вам в артиллерию.
Юницкий удивленно поднял вверх брови и сухо проговорил:
– Потрудитесь, господин прапорщик, рапортовать по уставу: каблуки вместе, руки по швам, голову выше.
– Это еще что за издевательство такое, – возмутился Звонарев, – что я вам, мальчишка какой-нибудь? Вы, поручик, еще слишком молоды, чтобы мне, инженеру, делать замечания!
Юницкий опешил.
– Это черт знает что такое! Я сейчас же доложу обо всем его превосходительству. – И адъютант выбежал из комнаты.
Через четверть часа он пригласил Звонарева к генералу.
Сверх ожидания, Белый встретил Звонарева просто и приветливо. Когда Звонарев пытался отрапортовать ему, он пожатием руки прервал его и усадил против себя в кресло, разглаживая свои длинные, с проседью, казацкие усы.
– Вы ведь полевой артиллерист? – начал разговор генерал.
– Воинскую повинность отбывал в Третьей гвардейской и гренадерской бригаде в Варшаве. Назначен к вам в вылазочную батарею, – доложил Звонарев.
