"Слушайте," – сказала она, её голос разнёсся над площадью, как музыка сфер, усиленная сетью, которую они ткали. – "Вы строите мост к звёздам – своими песнями, своими шагами, своим светом. Но он живой, и он зовёт нас дальше. Готовы ли вы?"
Толпа вдохнула, их голоса слились в шепот, который поднялся к небу, как волна. Хранители стояли рядом, их кристаллы сияли, как звёзды в сумерках, но в их глазах мелькали тени – не страха, а сомнения. Александр, его золотистые глаза отражали сеть времени, но руки дрожали, как будто он пытался удержать её расползающиеся нити. Лейла, её белоснежное одеяние струилось, а тёмные глаза сияли теплом, но её пальцы сжимались, как у целителя, боящегося новой раны. Дамир, чьи седые волосы блестели, как зеркала, держал проектор, но его взгляд был рассеянным, как учёного, потерявшего формулу. Кира, её рыжие локоны горели, как закат, а кисть в руке дрожала, как будто краска могла иссякнуть. Дрейк, его тёмная фигура была частью света, но тень за ним шевелилась, как эхо старого хаоса.
Александр шагнул к ней, его голос был как горный поток, но в нём звучала тревога. "Сеть времени дрожит," – сказал он, его пальцы сжались в кулаки. – "Я вижу её – она тянется к звёздам, но там… что-то мешает. Я боюсь, Мира. Что, если я не смогу её удержать?"
Лейла подошла ближе, её пальцы коснулись мозаики, и нити судьбы вспыхнули, но их свет был рваным. "Судьбы поют," – сказала она, её голос стал глубже, но дрогнул. – "Но я чувствую разрывы – как будто кто-то тянет их назад. Что, если я не исцелю их?"
Дамир активировал проектор, и голограмма ожила – карта Авроры, где золотые нити поднимались к небу, но на их пути мерцали тёмные пятна, как звёзды, гаснущие в ночи. "Вероятности колеблются," – сказал он, его тон был сухим, но глаза потемнели. – "Мост растёт, но что-то блокирует его. Я теряю ясность, Мира."
Кира подняла кисть, и её краска ожила, рисуя звезду, но её линии дрогнули, и она растворилась в воздухе. "Архетипы зовут," – сказала она, её голос дрожал от сомнения. – "Но что, если мои картины потеряют силу? Что, если я не смогу их вдохновить?"
Дрейк шагнул к толпе, его тёмные глаза отражали их свет, но тень за ним сгустилась, как старый враг. "Частоты звучат," – сказал он, его голос был как подземный поток, но в нём мелькнула горечь. – "Но я слышу эхо хаоса. Что, если я снова поддамся ему?"
Мира посмотрела на них, чувствуя их уязвимость, как трещины в зеркале, которое она обещала быть. Её собственная тревога шевельнулась сильнее: "Что, если я не мост, а иллюзия?" Она вдохнула глубже, и тепло кристалла вернуло ей ясность. "Золотая пустота дала нам этот мост," – сказала она, её голос стал тишиной, из которой рождался мир. – "Мы – его строители, его голоса, его свет. Но он живой, и он испытывает нас. Мы справимся – вместе."
Толпа зашевелилась, и старик с тростью – тот, что говорил на рынке, – шагнул вперёд, его глаза сияли, как зеркала, но голос дрожал от тревоги. "Мы строили с вами," – сказал он, поднимая своё зеркало. – "Мы пели, мы сияли. Но вчера ночью зеркала дрогнули – свет потемнел. Что это? Мы хотим идти дальше, но боимся."
Мира опустилась на колени, её пальцы коснулись его зеркала, и тепло кристалла передалось ему, но свет дрогнул, как будто что-то сопротивлялось. "Вы чувствуете это," – сказала она, её голос стал мягче, но твёрже. – "Мост к звёздам – не просто путь. Он живой, и он растёт. Но что-то мешает – не Энтропия, не Архитектор, а эхо… бесконечности."
