Толпа собралась вокруг, их лица, освещённые тусклым светом факелов и дрожащими зеркалами, были полны страха и решимости. Люди держали свои звёзды – бумажные, стеклянные, деревянные, – но некоторые упали на землю, раздавленные дрожащими руками. Дети прижимались к родителям, их ленты висели, как мёртвые нити, старики пели песни мастеров, но их голоса срывались, как эхо в пустоте. Экраны на башнях пульсировали, показывая сеть золотых нитей, уходящих к звёздам, но тень звёзд сгущалась, как буря, рвущая мост на части. Мира подняла кристалл, и его свет хлынул вверх, соединяясь с зеркалами, с башнями, с небом, но сеть задрожала сильнее, как мост, готовый рухнуть.
"Слушайте," – сказала она, её голос разнёсся над площадью, как музыка сфер, усиленная сетью, которую они строили, но в нём дрожала тень сомнения. – "Мы победили тень звёзд, мы держим мост. Но она растёт – испытание бесконечности. Мы должны петь сквозь неё – вместе."
Толпа вдохнула, их голоса слились в шепот, который дрогнул, как ветер в пустоте. Хранители стояли рядом, их кристаллы сияли, но свет был слабым, как их собственные сердца, подточенные тенью. Александр, его золотистые глаза потемнели, как закат в бурю, а руки дрожали, как будто сеть времени выскальзывала из них. Лейла, её белоснежное одеяние струилось, но её пальцы сжимались в кулаки, как у целителя, теряющего надежду. Дамир, чьи седые волосы блестели, как зеркала, сжимал проектор, но его взгляд был пуст, как у учёного, потерявшего истину. Кира, её рыжие локоны горели, но кисть в её руке упала, как будто краска стала пеплом. Дрейк, его тёмная фигура была частью света, но тень за ним сгустилась, как хаос, рвущийся наружу.
Александр шагнул к ней, его голос был как горный поток, но в нём звучала боль. "Сеть времени истончается," – сказал он, его пальцы дрожали, как струны под ударом. – "Я вижу её – она рвётся под тенью звёзд, как в Тибете, где монахи пели среди ветров, а горы молчали. Я держал её, Мира, но теперь… Что, если я не тот, кто должен её нести?"
Лейла подошла ближе, её пальцы коснулись мозаики, и нити судьбы вспыхнули, но их свет угасал, как последние искры костра. "Судьбы гаснут," – сказала она, её голос стал глубже, но сломался от слёз. – "Я чувствую их – они рвутся, как в Каире, где песок хранил их крики, а кровь смывала их свет. Я исцеляла их, но эта тень… Что, если я не могу их удержать?"
Дамир активировал проектор, и голограмма ожила – карта Авроры, где золотые нити моста боролись с тенью звёзд, которая сгущалась, как ночь без конца. "Вероятности исчезают," – сказал он, его тон был сухим, но глаза наполнились отчаянием. – "Я вижу её – мост рушится, как в Авроре, где песни мастеров стали тишиной. Я теряю её, Мира. Что, если я ошибся?"
Кира подняла кисть, но её краска не ожила, и звезда, которую она пыталась нарисовать, растеклась, как слёзы по стеклу. "Архетипы тонут," – сказала она, её голос дрожал от горя. – "Я видела их в Праге, где тени домов пели мне, но теперь… Что, если я потеряла их свет?"
Дрейк шагнул к ней, его тёмные глаза отражали тень, и его тень сгустилась, как хаос, готовый поглотить его. "Частоты кричат," – сказал он, его голос был как подземный поток, но в нём звучала ярость. – "Я переписывал их в медиацентре, где голоса Авроры давали мне силу. Но эта тень зовёт меня назад. Что, если я не смогу ей сопротивляться?"
