Он дрожал от напряжения, осторожно отстраняясь о столь хрупкой женщины. Сколько же самообладания ему потребовалось, чтобы не покалечить её случайно! Он прилёг на спину и всмотрелся в звёздное небо, выглядывающие из-под полога перешёптывающейся листвы, чувствуя, как на его спине истлевают отслужившие ритуал знаки. Его разума коснулось печальное одобрение, и ощущение присутствия наблюдателя отпустило, давая ему возможность вдоволь насладиться ночью. Эльфийка же, ничего не заметив, пристроила свою голову к нему на грудь, и вновь укрыла их обоих плащом. Он не стал противиться и позволил себе понежиться в ауре живого тела.
В паре лиг[2] от Священной Рощи в поле стоял военный лагерь. Существа держались кучно, вольготно расположившись возле небольшой людской деревушки. Гули и упыри рыскали по обочинам, отбивая желание сунуться к лагерю мало-мальски желающих жить разумных. В просторном шатре, по центру которого стоял массивный столб, с восточной стороны стоял каменный алтарь. Некромант с чувством глубокого удовлетворения протирал окровавленный атам [3], чтобы убрать инструмент до востребования. На алтаре затухали отработавшие глифы. По центру, широко распахнув безжизненные глаза, лежал тощий, слегка кособокий, покрытый кровью и ещё не высохшей липковатой субстанцией младенец с аккуратной резаной раной в груди.
-–
1)
Пожилых – здесь, буквально, тех кто много пожил, а не “стариков”.
2)
Лига – 1 лига равна 4,828 км.
3)
Атам – ритуальный кинжал.
В просторном зале с огромным круглым столом из цельного куска гранита посередине царил почти базарный гвалт. Вельможи, жрецы и маги повскакивали со своих мест и старались перекричать друг друга, словно стая взбешённых птиц. Небольшая делегация эльфов с высокомерным спокойствием во взглядах наблюдали за творящимся в переговорном зале склокой.
– Его надо остановить! Уничтожить! Стереть эту заразу с земли Виридихорта! – надрывался жрец в белой рясе с золотым полусолнцем на груди.
– За что? За то, что заставил людишек побегать и проредил ваше стадо? – низким хриплым басом пророкотал мускулистый мужчина с серо-зелёной кожей. Его нижняя челюсть слега выступала вперёд, и из-под губы торчали клыки. Он не смог поместиться в вытесанный из дерева стул, и стоял, прислонившись к стене, с презрением во взгляде зыркая на спорящих.
– За пролитую кровь. За прерванные жизни. Осквернённые святыни! – не унимался пылающий праведным гневом Жрец.
– Что-то ваше Святейшество так не надрывало свой светозарый зад, когда люди подло сгоняли моих сородичей с исконно обжитых лесов и рек, выгнав нас в степи и горы. Или наша кровь чем-то сильно отлична от вашей? – орк брезгливо сплюнул на каменистый пол и приподнял руку ладонью вверх, словно взвешивая свои слова. – Вампир хотя бы честен. Он не прикрывается всеобщим благом, или как там у вас это звучит по-красивому… Ах, да! Учитывается же только ваше, правильное благо., – едко добавил он, – Я ничего не путаю, Отец Понтиан? – последние слова орк выплюнул с открытой издёвкой.
Зал взорвался возмущёнными криками. Тар Даэруил утомлённо прикрыл глаза. Сейчас в Вечном Лесу вовсю праздновали день весеннего равноденствия, который ему пришлось пропустить. Прибыть на собрание было даже не столько актом вежливости, сколько необходимостью поддерживать контакты с другими разумными видами. К тому же срочность и творящаяся возле границ Вечного Леса резня и смута не дали ответить отказом. Впрочем, вмешиваться в дела людей, орков, непонятно откуда взявшихся вампиров, дворфов, двое представителей которых сидели, едва выглядывая из-за края стола и угрюмо что-то ворчали себе в бороды, эльф не собирался… А остальные расы его интересовали ещё меньше.
