– Но это же дико! Куда мы денем Дальний? – тысячу раз опрашивал себя Фок. – Так мало, так мало солдат, что того и гляди будет десант еще и южнее перешейка.
В десять часов утра на высотах, около которых генерал был несколько дней тому назад, показались батальоны японских солдат. Орудийным огнем и залпами одной роты их прогнали в ложбины.
Получив донесение о передвижении врага на открытой местности, Фок воскликнул:
– Это, несомненно, демонстрация. Генерал Оку дразнит меня, чтобы новому десанту выползти на берег где-нибудь у Суанцайгоу. Шалишь! Меня не проведешь. Я сумею правильно расставить и эти свои незначительные силы. Квантуна не оголим…
Услышав перестрелку на правом фланге, Фок второпях отдал распоряжение, чтобы первый батальон 13-го полка остановился на станции Наньгуалин и не двигался на север.
Адъютант написал распоряжение и подал его к подписи. Исписанный лист бумаги раздражал Фока, он поморщился и отмахнулся:
– Неужели нельзя без этих формальностей? Как они мешают мне в ответственные минуты. В полевой обстановке следует ловить распоряжения на лету, а затем точно и быстро передавать их по назначению.
– Слушаю-с, ваше превосходительство.
Повторив два раза приказание, ординарец ускакал.
Бой разгорался. Прошло около часу. От деревни Хондяден вновь двинулись густые цепи противника, а за ними, всего верстах в четырех от нашей позиции, показалась густая колонна численностью в два полка, с горными орудиями на вьюках.
– Где же наша полевая артиллерия? – недоумевал командир шестой роты пятого полка капитан Гомзяков. – При мне генерал Фок отдал распоряжение, чтобы они выступили именно сюда. Ведь это же гениальное распоряжение. Смотрите, какая цепь.
– Тут непременно путаница какая-нибудь получилась, – ответил поручик Пушков, – Наш старик последние дни стал неузнаваем. У него большой недостаток – отдавать устные распоряжения, а не письменные. Мы стоим на каком-то острие. Понимаете, никто до сих пор не знает, что мы будем делать вокруг Киньчжоу. Вот и сегодняшний день. Завязывается бой. А была диспозиция? Враг на виду, а полевой и горной артиллерии нет. Мы – армия великой державы – имеем батарею на быках из старых поршневых китайских орудий. Смех! Нам нечем расчихвостить наступающих японцев. У нас нет пулеметов! Вы замечаете, на каждом шагу – недоразумение.
– На позиции есть батарея Романовского. Восемь скорострельных орудий. Могут стрелять по невидимой цели.
– А расставлены они так, что первые две шрапнели сметут всю прислугу и собьют тонкие приборы для стрельбы по невидимой цели. Я, проходя со своей командой, удивлялся. Опять какое-то, простите, по-моему, просто ротозейство. У меня сегодня болит сердце, и я боюсь за этот день.
Перестрелка по линии продолжалась. Солнце светило ярко; клубы пыли говорили о продвижении врага. Генерал Фок ездил около правого фланга и ждал князя Мачебели и батареи. Японцы, не встретив артиллерийского огня, наседали.
– Да где же они, черт их возьми?! – спросил Фок адъютанта. – Как вы послали распоряжение князю?
– Устно, ваше превосходительство.
– Я так приказал, хотите вы сказать? Но вы могли бы послать и письменное распоряжение, хотя бы и не подписанное мною. Снарядите второго ординарца!
Через десять минут после того, как уехал вновь посланный ординарец, вернулся первый. Фок накинулся на него.
– Где батарея? Где батальоны?
– Они по вашему приказанию стоят на станции Киньчжоу, ваше превосходительство.
