– А жизни скоротечной
купи хотя сто пуд!
– Здорово! – сказала Екатерина.
А Голицын добавил:
– Моя супруга тоже такую книжицу приобрела!
– Что скажешь, доктор Джон? Прав Сумароков? – спросила императрица и добавила, обращаясь ко всем. – Во всяком деле должно выслушивать обе стороны, пусть всякий защищает свою правоту!
Екатерина вновь повернулась к Роджерсону и спросила:
– Согласен с пиитом, Джон?
– Не верьте злым высказываниям, государыня! – ответил лейб-медик. – Заболевший выздоровел!
– Где же он?
– Сейчас подойдёт. Я специально отправился немного раньше, чтобы предупредить.
– Будем ждать с нетерпением! – сказала императрица. – А пока покажите вашу древность!
– Вот она! – воскликнул Бецкой и протянул императрице икону.
Екатерина её взяла, рассмотрела внимательно и спросила:
– А почему ликов не видно?
– Древняя очень, – ответил Бецкой. – Из церкви архангельской.
– Скажи нам, Саввишна, – обратилась к Перекусихиной Екатерина, – что надо сделать с иконой, которая от древней ветхости лик свой потеряла?
– Сжечь, – ответила Перекусихина.
– Эх, Саввишна! – воскликнула императрица. – Все обычаи знаешь, а такую чепуху говоришь! Икону, с которой лик сошёл, в древности на воду спускали.
– На воду? – с удивлением спросила Марья.
– На воду, на воду – это точно! – произнёс незаметно вошедший в комнату Александр Ланской. – Лик водички попьёт и сразу оживёт! Как я!
– Ой! – воскликнула Екатерина.
– Оживший лик явился! – поддержала её Перекусихина.
– Да, явился! – ответил Ланской. – Благодаря заботе Всевышнего и умелым действиям его представителя на Руси лекаря Джона Роджерсона.
Императрица раскрыла объятия, обняла фаворита и расцеловала.
– Чем же ты захворавшего вылечил, дорогой наш Иван Самойлович? – спросил Бецкой.
– Raspberry, – хмуро ответил Роджерсон и добавил. – Малиной.
– Малина – лучшее средство от простуды! – заверила всех Марья Саввишна. – Нужно гордиться, радоваться, что оно у нас есть, а не хмуриться понапрасну!
– От хмурости есть средство великолепное! – сказала Екатерина. – Дай-ка его князю Владимиру, Марья!
Перекусихина бросилась к шкафу у стены, достала саблю и передала Голицыну.
Екатерина повернулась к лейб-медику и торжественно произнесла:
– Хотя я по-прежнему не очень верю твоей, Иван Самойлович, медицинской науке, но за успешное излечение нашего флигель-адъютанта полковника Александра Ланского тебе вручается награда!
Князь Голицын подошёл к Роджерсону и, протянув ему саблю, сказал:
– Сабля – древнейшее оружие человечества, защищавшее людей в течение тысячелетий! С его помощью было отринуто несчётное число врагов и недругов. Прими сие драгоценное оружие, наш дорогой и всеми нами уважаемый Иван Самойлович, и носи его себе и нам на здоровье!
Лейб-медик взял саблю и стал внимательно её осматривать и ощупывать.
– Поздравляю, Джон! – сказал Ланской.
– Какая замечательная сабля! – воскликнула Марья Перекусихина. – Как она возвышает тебя, Иван Самойлович!
– Присоединяюсь к этим искренним поздравлениям! – произнёс Бецкой.
– Любезный Джон Самуэль или, как мы тебя называем, Иван Самойлович Роджерсон, ты вырвал из грозных лап безжалостной хворобы нашего дорогого флигель-адъютанта и полковника Александра Дмитриевича Ланского! И эта сабля – достойная награда за твой героический подвиг! – завершил процесс вручения Голицын.
Лейб-медик растерянно улыбнулся.
– Вот и улыбка появилась! – обрадовалась Екатерина.
