Зову, когда день или ночи покров.
Как перстень на руку, во веки веков
Меня положи ты печатью на сердце.
Дороже богатств, крепче смерти любовь.
В чертоги любви своей ввел меня царь.
Мне имя его – благовонное мирро.
– О, дщери Шалима, щедрот его дар
Превыше сокровищ подлунного мира.
Трава шелковистая – ложе у нас,
А кровля над нами – высокие кедры.
Нет силы забыть голубиных мне глаз,
Струящихся лаской и нежностью щедро.
– Когда я, любимая, мчусь в колеснице, —
Скажу тебе, как многоопытный всадник, —
Подобна ты лучшей моей кобылице.
– Скажи, где пасешь ты стада, мой избранник?
Скитанье мое средь друзей твоих длится.
А я на жаре стерегла виноградник.
А я на жаре стерегла виноградник
И стала смугла, красоты не утратив.
Там солнце палило меня беспощадно.
Виною сему – мои строгие братья.
Щека моя дремлет на левой руке,
А правой рукой он меня обнимает
И пение птичье звучит вдалеке,
И запах медвяный сады источают.
– О, дщери Шалима, я вас заклинаю:
Покуда полуденный держится жар,
Ее не тревожьте – пускай отдыхает,
Блаженного сна не нарушьте вы чар.
Как крин доброцветный, она источает
Шафран, драгоценное мирро и нард.
Шафран, драгоценное мирро и нард…
Душа обоняет тебя, мой любимый.
Рассвет полыхает, иль тлеет закат,
Тебя созерцать мне необходимо.
На ложе моем я искала тебя
И не обрела. Позвала – не услышал.
Тогда за тобой поспешила, любя,
На улицы города в поисках вышла.
У стражей пыталась выспрашивать я —
Не знают. Но сердцу вдруг стало отрадно:
Ко мне через горы, холмы и поля
Летит, как олень, мой стремительный всадник.
И сладость плодов, и прохлада питья
В устах твоих, мой господин и избранник.
– В устах твоих, мой господин и избранник,
Полуденный жар и ночная прохлада.
– Приют и очаг обретает изгнанник
В очах ненаглядной – от теплого взгляда.
– Ты ввел меня в дом ликованья и пира
И знамя твое надо мною – любовь.
Пастушеский плащ, как виссон и порфира,
И брачный чертог нам убрάнный готов.
Пусть ночь свои звезды на полог нанижет.
Покой воцарился средь душных равнин.
Все звуки становятся тише и тише.
– Саронский нарцисс, средь мужей ты один.
– Твой голос, голубка, мне хочется слышать,
Прекрасна средь женщин, как роза долин.
Прекрасна средь женщин, как роза долин.
Взгляни на искуснейший одр Соломона —
Его из сребра заказал властелин,
Из кедров, что красят Ливанские склоны.
Вокруг паладины с мечами в руках
Стоят, страха ради ночного.
Лишь пенье под утро невидимых птах
Встревожит владыку земного.
Возлюбленный мой – достоянье мое
И я достояньем быть милого рада.
Нам горлица тихую песню споет.
Раскрылись цветы на полях Галаада
И Солнце из золота ризы нам шьет.
– Любимая, встань, утро дышит прохладой.
– Любимая, встань, утро дышит прохладой!
Гранаты созревшие – щеки твои.
Глядишь на меня голубиным ты взглядом,
В речах различаю я голос любви.
Прекрасна ты вся и пятна не имеешь.
Со мною с Ливана в долины сойди.
Ты сердцем моим восхищенным владеешь,
От логовищ львиных скорей уходи.
Не вижу тебя – не найду себе места.
Мечусь средь людей – одинок, нелюдим,
Тоски преисполнен, досады, протеста.
Пленился я тихим величьем твоим,
Родная сестра ты моя и невеста —
Тебе уподоблю Иерусалим.
Тебе уподоблю Иерусалим.
Взойду я под вечер на холм фимиама —
Там воздух пронизан дыханьем твоим
И явятся вдруг очертания храма.
Аир и корица, и нард, и шафран —
Любимая, твой аромат утонченный,
Он мне для блаженства нездешнего дан,
Мой кладезь, источник мой запечатленный.
