Свадьба Крылатых была похожа на цветастое покрывало, сшитое из сотни ярких лоскутков. Вот Томас кружит Анабель в танце, и она красиво выгибает спину под его ладонями. Вот Крылатая смеётся, протягивая руки к старухе Фете, а та хохочет ей в ответ. Вот Анабель жмурится, утыкаясь лбом в плечо мужа. Вот Правитель поднимает бокал, а Томас под столом кладет руку жене на колено, нежно его поглаживает и поднимается всё выше по бедру, пока она старается сохранить серьёзный вид. Вот солнце клонится к закату, на нежной коже Анабель появляются мурашки, и Томас старается поцеловать каждую из них. Вот Крылатые, хохоча, подходят к дому, вот Том поднимает жену на руки и переносит через порог, а она затихает в его руках. Вот он находит её терпкие губы своими, вдыхает запах нагретых солнцем волос, вот медленно расстегивает лёгкое платьице, вот она стоит перед ним нагая и прекрасная. Вот. Вот. Вот.
А потом жизнь пошла своим чередом. Они летали в пустыню, не разжимая рук, шагая в пустоту за Чертой. Обзавелись своими шутками, понятными только им. Этими полувзглядами, полужестами единства двух существ. Томас потерял счет времени, что неслось ровным счастливым потоком.
Вечерами, насидевшись с Братьями у костра, они лежали в своей постели, мечтая, как полетят вместе с Вестниками в незримую даль над бескрайними песками. Если кто и мог найти живую землю, то, разумеется, только они – двое влюбленных Крылатых. Накручивая на палец каштановую прядь, Томас в ярких красках рисовал, какой зеленой и сочной будет трава у них под ногами, как напьются они невероятно чистой воды, каким будет то самое Дерево. Анабель смеялась, но от глаз Крылатого не могло ускользнуть, насколько страстно она мечтает о живой земле.
– Мы разуемся, слышишь? – говорил Томас, видя, что жена от этих слов довольно щурится, словно ручная лиса, которой почесывают за ушами. – И босиком пройдемся по траве, она будет пряно пахнуть, влажная, полная жизни. А рядом… Рядом будет течь ручей, представь, как он журчит, представь, что можно окунуть в него пальцы. И солнце мягкое-мягкое… Там-то ты мне и отдашься, прямо на мокрой траве, как похотливая лисичка…
Анабель чувствительно щипала его за бок:
– А Дерево станет за нами наблюдать!
– Ну, если тебе так хочется, то будет. Куда же оно денется, – отвечал Томас и с хохотом валился на пол с кровати под градом ударов ее острых кулачков.
Прошло без малого три года спокойной жизни в маленьком доме у Черты, когда настало то утро. Утро, которое Крылатый старался забыть, но память всегда была к нему немилосердна.
Их разбудил тревожный стук в дверь на рассвете. Недовольно бормоча себе под нос, Томас босой подошел к двери. На пороге стоял Ким, один из молодых Братьев, еще не допущенный к заданиям: он был посыльным в Городе, выполняя нужную, но скучную работу.
– Томас! – Его глаза лихорадочно блестели. – На Гряду напали охотники! Правитель зовет вас с Анабель к себе. Сейчас же.
Крылатому понадобилась пара секунд, чтобы полностью осознать услышанное. Нести службу на гряде означало перейти на высшую ступень в Братстве, быть признанным самым опытным и надежным среди остальных. Почетней было только оказаться в рядах Вестников, о которых Город шепчется уже не один год.
