Резкий стук вырвал меня из полудремы. По потолку бежали красные всполохи, словно махала крылами кровавая птица. Под окнами коттеджа слышались встревоженные голоса. Снова застучали.
– Что это? – Нинель приподняла голову.
– Сигнализация сработала, – ответил я, начиная вставать. – Приехали пожарные.
Я спускался долго. Все это время на крыльце топтались тяжелые ноги.
– Полиция, – услышал я голос, не привыкший к отказам. – Открывайте!
И еще один голос, даже более властный, чем первый:
– Буди, буди его.
Снова стук.
– Я не могу перелететь, – ворчал я себе под нос и все же спешил, как мог. – Черти полуночные.
Наконец я отпер. Глаза полицейского прятались под козырьком форменной кепки. Лишь на секунду я увидел его взгляд, быстрый, как фотовспышка. Неприятные обесцвеченные глаза, привыкшие видеть в каждом подозреваемого.
– Капитан Разумов, полиция города Москва, – представился человек, небрежно демонстрируя электронное удостоверение. – Игорь Васильевич Лунгин?
Он листал что-то на своем планшете. Я кивнул. Он не заметил кивка и повысил голос:
– Вы Лунгин?
– Да.
– Кто-то еще в доме?
– Моя супруга. Что случилось?
– Вам необходимо проехать с нами. Здесь недалеко.
– Я не одет.
– Это неважно.
– Я жене скажу.
– Наш сотрудник сообщит ей.
Меня подхватили с двух сторон под локти и повели по тропинке к калитке. Их несоразмерный шаг причинял мне боль. Оба полицейских – и Разумов, и его начальник с животом невероятных размеров – были в каком-то диком, неясном возбуждении; я словно был добычей, которая будит в них жажду крови. Я ощущал их ликование.
За воротами стола машина, вроде полицейского микроавтобуса. Мне помогли забраться. Внутри сидело еще трое или четверо. Дверь захлопнулась, погас свет. В черных окнах я видел отражение своего изношенного лица, на котором отпечатались несколько слоев морщин, один поверх другого.
Мы ехали недолго – может быть, минуты три. Дверь с грохотом распахнулась, и в первые секунды я ослеп и оглох. Мощные прожекторы засвечивали все вокруг. Нестерпимо галдели люди. Работал громкоговоритель.
«Назад… Отойти от заграждения… Я сказал, назад!» – хрипел раздраженный голос.
Когда глаза мои привыкли к свету, я увидел берег нашей речки, которая разделяла поселок на две части. Через речку, выгибая спину, был перекинут пешеходный мост с ажурными перилами. Мост и берег около него были огорожены, и односельчане напирали на ограды. Мальчишки пытались просочиться между взрослых.
«Назад, – настырничал громкоговоритель. – Я сказал, назад!».
У самой воды стояли несколько полицейских машин и один большой грузовик, на котором я прочел – «Водоканал». Справа по другую сторону я заметил гражданский автомобиль в ярко-оранжевой раскраске. Его двери были открыты. Около него сновали два человека в форме.
Мои спутники взяли меня под локти и повели за ограждение. Кто-то поздоровался со мной. Дежурный полицейский сдвинул ограду, давая пройти. Мы поднялись на мост.
Нас ждал военный полковник с круглым лицом и насмешливыми глазами, которые обшарили меня с ног до головы.
– Лунгин? – спросил полковник.
– Так точно, – ответил сопровождавший меня человек с огромным пузом (его звания я не разглядел).
– Вязников, – представился неразборчиво полковник, приглашая меня к перилам. Я подошел и пару минут просто стоял, переводя дух. От реки веяло прохладой.
«Какая хорошая ночь», – подумал я. – «Как я от всего устал».
