После завтрака - страница 7

Госпожа Ширин хранит фотографии в старинных, покрытых бархатом коробках из-под шоколада. Время от времени снимает с полки какую-нибудь из них, открывает, смотрит. Иногда и меня зовет посмотреть. Зимой, когда в доме остаемся жить только мы вдвоем, я закрываю двери всех комнат, лишь библиотека остается открытой. Я развожу огонь в камине, снимаю с полки коробку, подаю госпоже Ширин. До чего много у нее фотографий! Каждый раз удивляюсь. Иногда на каком-нибудь снимке я замечаю и себя – где-нибудь на заднем плане, в дверном проеме, – маячу, словно призрак, случайно попавший в кадр. Тогда мне хочется сказать госпоже Ширин, чтобы она скорее положила эту фотографию обратно в коробку. Разумеется, я этого не делаю. Да и она, впрочем, подолгу не задерживается на одном и том же снимке. Кусочек картона падает из ее рук в коробку, а иногда на колени. Госпожа Ширин забывает, на что она только что смотрела.

Уже много лет соседские ребятишки не приходят поздравить ее с праздником. Боязно им, понятное дело. Два старика в огромном доме. Как тут не бояться?

Размышляя об этом, я зашел в кулинарную лавку на углу. Один из продавцов вытирал пол, усыпанный влажными опилками. Мы поздравили друг друга с праздником. Цены у них высоковаты, но ребята они хорошие, воспитанные. Я купил колбасы, сосисок, ветчины и этого швейцарского сыра, название которого никак не могу запомнить – память уже не та. Госпоже Нур к вечернему коньяку нужен зарубежный шоколад, а он продается только в этом магазине. Так что я и его тоже положил перед кассой.

В былые времена госпожа Ширин угощала шоколадными конфетами детей, которые приходили поздравить ее с праздником. Накануне я покупал в магазине Хаджи-бабы несколько килограммов полукруглых конфет кондитерской фабрики «Мабель» в ярких обертках – синих, красных, зеленых. Госпожа Ширин клала в протянутые ладошки по пять конфет. А для Нур и Фикрета у нее были приготовлены новенькие хрустящие купюры, снятые со счета в банке.

Теперь на всякий праздник соседские дети уезжают куда-нибудь на курорт. Но внуки госпожи Ширин верны традициям. По праздникам они собираются здесь, на острове. В этом году не хватает только Огуза. Он в Америке. Вроде бы его подружка-иностранка не захотела снова приезжать в Стамбул. Побоялась. В первый свой приезд она привезла с собой огромный американский флаг. Очень я удивился, когда пришел убраться в гостевой комнате: флаг растянут на всю стену. Мне даже страшновато стало, уж не помню почему. Нет у меня доверия к людям, которые путешествуют с флагом в чемодане. И когда вывешивают флаги в окнах при всяком удобном случае, это меня тоже раздражает. Спросите почему? Сам не знаю.

– Здравствуйте, дядя Садык! Как дела? О чем задумался? Что насупился как сыч? Праздник сегодня, улыбнулся бы хоть.

Зеленщик Хасан обрызгивает из шланга прилавок с овощами и фруктами, который вытащил чуть ли не на середину улицы. Нравится мне этот парень, но виду я не подаю.

– Дай-ка мне два кило помидоров. Хотя нет, двух не хватит, взвесь три. Мятых не клади. Стоп, хватит. Положи огурцов. Да не этих, а ченгелькёйских[13]. Почем у тебя черешня? Откуда персики? Смотри, их сорвали еще неспелыми. Нет-нет, мне таких не надо. На этом все.

– Хорошо, дядя Садык. Все сделаем в лучшем виде. У вас, должно быть, много народу на праздник съехалось? Пакеты будут тяжелые. Ты иди дальше, покупай, что тебе надо, а это все я отправлю с нашим мальчонкой.