Я начинаю понимать, к чему она ведет.
– Чтобы выиграть время для устранения неполадок ПО? – спрашиваю я.
– Именно. Эйвитт сделал ставку на то, что будущие продажи превратятся в фактические, как только ПО станет функциональным. Фальсификация финансовых показателей – временная мера, чтобы цены на акции могли продержаться до тех пор, когда они доведут продукт до ума. Вот только их поймали до того, как они успели все исправить.
– В этом и заключалось мошенничество? – спрашиваю я.
– Да. Макс говорит, что держатели акций потерпели огромные убытки – полмиллиарда долларов.
Полмиллиарда долларов… В голове не укладывается! Денежная сторона – это меньшая из моих забот, но мы с мужем – крупные акционеры «Технолавки». Оуэн доверял компании, на которую работал, поэтому сохранил все свои опционы на акции и даже купил еще акций. Сколько же мы потеряем? Почему он поставил нас в такое положение, если знал, что дело нечисто? Разве стал бы Оуэн рисковать нашим будущим? Похоже, он и сам был не в курсе.
– Значит, если Оуэн вложил наши деньги в «Технолавку», то он сам ни при чем?
– Возможно, – уклончиво отвечает Джул.
– Ты считаешь иначе?
– Велика вероятность, что он следовал указаниям Эйвитта. Или купил акции, чтобы помочь завысить их стоимость, а сам надеялся продать до того, как все откроется.
– Разве это похоже на Оуэна? – спрашиваю я.
– Ничуть.
Джул пожимает плечами, и я понимаю, о чем она умолчала: Оуэн – главный программист компании. Разве он мог не знать, что Эйвитт завышает ценность продукта, над которым работает и который еще не функционален?
– Макс говорит, что ФБР считает виновными почти всех руководителей компании. Либо же они смотрели на эти махинации сквозь пальцы и надеялись, что недостатки ПО удастся устранить до того, как их поймают. Похоже, они были близки к успеху. Если бы не донос в Комиссию по ценным бумагам, то все сошло бы им с рук.
– Кто же их сдал?
– Понятия не имею. Эйвитт собирался бежать: он несколько месяцев потихоньку распродавал свои акции. Еще немного, и он исчез бы, прихватив двести шестьдесят миллионов долларов…
– Твою мать!..
– Да уж. В любом случае Макс узнал об облаве заранее, поэтому ФБР пришлось заключить с ним сделку. Если он согласится не публиковать материал, до того как всех накроют, ему дадут два часа форы. В результате «Кроникл» опередил всех – и «Таймс», и Си-эн-эн, и Эн-би-си, и «Фокс». Он был так горд собой, что не мог не поделиться со мной. Не знаю, Ханна… Первым делом мне захотелось позвонить Оуэну. Точнее, сначала я набрала твой номер, но не дозвонилась. И тогда я связалась с Оуэном.
– Чтобы предупредить?
– Ну да, конечно.
– Так почему ты чувствуешь себя виноватой? Из-за его бегства?
Я впервые произношу это вслух. Вот она, очевидная истина. И все же мне становится легче. По крайней мере я больше не лгу себе. Оуэн сбежал, а не просто ушел.
Джул кивает, и я с трудом глотаю ком в горле, стараясь не расплакаться.
– Ты не виновата, – говорю я. – Ты ведь могла потерять работу! Ты пыталась помочь. Зачем мне на тебя сердиться? Я злюсь на Оуэна. – Умолкаю и задумываюсь. – Нет, не совсем так. Я просто в шоке. Пытаюсь понять, что он думает, почему не понимает, как вредит ему этот побег.
– И что надумала?
– Не знаю. Может, сейчас он пытается доказать свою невиновность? Почему бы не остаться и не нанять адвоката? Система сама разберется, кто прав, а кто виноват… Понимаешь, Джул, у меня такое чувство, будто я что-то упускаю!
