Последнее знамение - страница 25

Что значило «показать себя молодцом», было непонятно. Дезмонду не нравилось, что эта фраза всегда звучала свысока, как будто нужно было из кожи вон лезть, чтобы заслужить себе работу. Впрочем, отчасти так оно и было: после налета на Малагорию на материк хлынула целая толпа беженцев, разбредшаяся по городам и селениям. Многие из них были готовы на все ради работы, им не хватало жилья, кому-то недоставало денег даже на еду, не говоря уже о налогах, которые необходимо было отчислять в королевскую казну.

Дезмонд понимал удачливость своего положения, однако работа казалась ему утомительной, он постоянно мерз в условиях неприветливой зимы материка и ничего не мог поделать с печатью уныния на своем лице, которая появлялась то от жалости к себе, то от расплаты. Его работодателю это уныние не нравилось, он требовал благодарности и воодушевления, которых Дезмонд совсем не испытывал.

Единственное, что он испытывал практически беспрестанно, это страх. Он постоянно думал, что его арестуют, раскроют и будут пытать, хотя за все время, проведенное на материке, никто из Культа не заинтересовался им.

Просыпаясь по ночам в поту, Дезмонд долго не мог прийти в себя, чуть не плача от одиночества и собственной незащищенности.

Я хочу снова быть в безопасности. Боги, я просто хочу снова быть в безопасности, прошу! – думал он, но боги оставались глухи к его мольбам.

Изо дня в день Дезмонд пытался придумать, где найти укрытие от Культа и других возможных напастей, но в голову не приходило ни одного варианта. Теперь, когда Бэстифар умер, никто не мог гарантировать ему той безопасности, что несколько лет была у него в Малагории. Он мог попробовать найти работу на более выгодных условиях, но не понимал, что и где искать, ведь он толком ничему не был обучен. К тому же бросать столь удачно подвернувшуюся работу и искать счастья в другом месте было слишком страшно.

Может, попытать удачу под защитой Мальстена? – невольно думалось Дезмонду. В конце концов, Мальстен Ормонт был едва ли не самым сильным существом на Арреде. Он мог справиться с любой напастью. Однако при одной мысли о давно забытой магии воскрешения, которой владел этот данталли, Дезмонда бросало в дрожь.

Однажды ему пришла в голову мысль, что такая способность Мальстена Ормонта должна страшить не его одного. Наверняка на материке найдутся люди, кому сведения о способностях Мальстена покажутся очень ценными. На ум приходил правитель Анкорды Рерих. Дезмонд думал, что, если удастся сохранить в секрете то, что он и сам данталли, Рерих расположится к нему и пожалует ценному осведомителю достойную награду. Возможно, даже предоставит жилье?

В последнее время Дезмонд все чаще предавался таким мечтаниям, связывая с этим свою дальнейшую счастливую жизнь. Однако что-то останавливало его от идеи прямо сейчас бросить утомительную работу в мастерской кожевника и отправиться к Рериху Анкордскому в Чену. Чего он страшился? Гнева Мальстена Ормонта? Реакции короля? Культа? Он не знал. Он лишь лелеял надежду, что рано или поздно решится на этот шаг, и его жизнь окончательно и бесповоротно изменится.

Тан, Сембра

Двадцать шестой день Сойнира, год 1490 с.д.п.

Юноша в темной поношенной куртке петлял по улицам Тана, изредка оглядываясь. Еще немного, и он перейдет на бег. Киллиан шел за ним в том же темпе, держась на дистанции в три десятка шагов. Минуя каждый дом, юноша опасливо оглядывался и немного ускорял шаг. Киллиан тоже шел быстрее. Он сам не знал, зачем преследует юношу, знал лишь то, что это – данталли. Киллиан понял это по тому, как незнакомец начал усиленно тереть глаза и морщиться, случайно наткнувшись на него взглядом. Заметив, что Киллиан тоже на него смотрит, юноша поспешил покинуть таверну, в которой пересеклись их пути.