– напомнил себе Даниэль и бросил меч на землю.
– Все! – крикнул он. – Ты победила. Я сдаюсь.
Аэлин остановилась, тяжело дыша и, помедлив пару мгновений, убрала паранг за пояс.
– Все в порядке? Я тебя не ранила? – спросила она. Ее глаза уже не пылали такой злостью и не были так холодны, как в начале встречи. Даниэль с радостью понял, что лед между ними начинает таять.
– Пострадала в основном моя гордость. И мой копчик.
Аэлин посмеялась.
– Прости. За копчик, – с задорной улыбкой сказала она. – За гордость извиняться не буду: ты сам решил со мной сразиться, я отговаривала.
Отойдя на несколько шагов, Даниэль привалился спиной к дереву и дал себе передышку.
– Твой отец хорошо тебя обучил, – сказал он. – Могу я спросить, что с ним стало?
– Погиб, – коротко ответила Аэлин, тоже опираясь на ствол дерева.
Даниэль утер пот со взмокшего лба.
– Мне очень жаль. Давно?
– Недавно.
Похоже, Аэлин может быть такой же несловоохотливой, как Мальстен, – подумал Даниэль. Ему было немного обидно, что охотница не желает с ним откровенничать. Он успел понадеяться на то, что растопил лед между ними и теперь сможет найти в Аэлин хорошего собеседника.
– Трудно поверить, что кто-то мог победить такого первоклассного бойца. Если он бился, как ты, мне кажется, он должен был быть непобедимым.
Аэлин посмотрела на него и устало вздохнула.
– Непобедимых не бывает. Особенно когда против тебя несколько опытных бойцов, – сказала она. – Если тебе так любопытно, мой отец погиб в Грате во время налета на город. Его убили жрецы Культа, которые пришли с Бенедиктом Колером. Во дворце в тот день сражались почти все, поэтому некому было прийти отцу на помощь.
Даниэль заинтересованно уставился на нее.
– Ты сказала, «почти все».
Аэлин перевела на него пустой взгляд.
– Да. Почти все.
Даниэль прищурился.
– Мальстен… сражался? – осторожно спросил он. По тому, как она отвела глаза, он понял, что не ошибся с догадкой. – Похоже, нет, – кивнул Даниэль, соглашаясь со своим выводом.
Аэлин громко выдохнула.
– Мальстен угодил в ловушку, устроенную врагами и… одной женщиной. Она привела его в подземелье, где поджидали люди Колера, и надела на него красную накидку.
– Ослепила, – понимающе кивнул Даниэль. – Значит, он стал беспомощен.
Ему вспомнились слова самого Мальстена: женщина, которой я доверился, провела вражеских солдат в гратский дворец из одной только ненависти ко мне. Картина произошедшего в Малагории начала обретать смысл.
– Да. Если бы он не пошел в подземелье… если бы позвал кого-то с собой… – Аэлин зажмурилась и покачала головой, словно в попытке стрясти с себя дурные воспоминания.
Даниэлю стало жаль ее. Он приблизился к ней и положил руку ей на плечо.
– Я чувствую, как тебе больно и как ты на него злишься, – сказал он. Аэлин открыла глаза и недоуменно уставилась на его руку, затем на него самого. Однако Даниэль не спешил отходить. – Но сегодня, когда мы с ним ссорились, ты не хотела, чтобы он поплатился за все. Хотя сам Мальстен, похоже, даже не против, чтобы кто-то оборвал его жизнь.
Аэлин передернула плечами, чтобы сбросить с себя руку Даниэля. Она заметно помрачнела.
– А когда ты злишься на кого-то, ты всегда хочешь его убить? – спросила она.
Даниэль вздрогнул от этого вопроса.
– Нет, – покачал головой он. – Просто я вспоминаю, что ты говорила ему во время нашей тренировки по прорыву сквозь красное. Мне показалось, ты жалеешь, что когда-то не прикончила его.
