Последние ведьмы - страница 6

– Папа, остановись же! – Я в негодовании. – Мы уже готовились к буре вчера и позавчера тоже!

Папа делает глубокий вдох. Либо он разозлится сейчас, либо снова начнёт рассказывать, какой отметки достиг уровень воды во время прошлого наводнения. Следует долгий выдох, словно папа выпускает пар.

– Ты прав, Уилл. Прости. Мы готовы к шторму.

Он устраивается на крыше.

– Иногда на меня находит такое.

– Иногда?

Да он стал одержимым.

– Я просто хочу, чтобы мы были в безопасности. – Папа тянется ко мне, чтобы обнять. – Ну же, иди сюда!

– Да ладно тебе, – говорю я, отталкивая его руку.

– Слишком взрослый дня объятий, а? – Папа сгребает меня и прижимает к своей груди, к самому сердцу. Я вырываюсь.

И задеваю пакет с тётиными пирогами.

Он взлетает в воздух…

И летит…

Прямо в реку.

Шлёп.

Я выглядываю за борт. Пакет плавает и впитывает воду.

Во мне вспыхивает злость – ослепительная и жаркая.

– Прости! – Папины глаза распахнуты от изумления.

У меня в ушах звенит кровь.

Мамины лебеди и Неуклюжка плавают вокруг пакета и клюют мокрую бумагу и пироги.

– Это случайно вышло, – оправдывается папа. – Я только…

Я сбегаю на корму и спрыгиваю на берег. Хватаю велосипед и слышу, как папа кричит вдогонку:

– Уилл, Уилл, прости!

Вцепившись в руль, я кручу педали и гоню вперёд, не оглядываясь.

Миновав поля Белла Стеннета – золотистая кукуруза и чёрная-чёрная земля, – я останавливаюсь и жадно вдыхаю воздух, пытаясь успокоиться, но всё ещё не могу прийти в себя. Горячие злые слёзы наворачиваются на глаза. В груди тяжело, словно на неё что-то давит.

С тех пор как исчезла мама и я потерял своего лучшего друга, я только и делаю, что пытаюсь собрать воедино осколки своей жизни, но от папиной одержимости приготовлениями к буре всё становится только хуже.

Я с силой жму на педали и кручу их быстрее и быстрее, пока из головы не выветриваются все мысли. Теперь есть только я, колёса и встречный ветер. Прохладный бодрящий ветер. Я делаю медленные глубокие вдохи, а он надувает мою рубашку, хлещет по лицу и высушивает слёзы.

Вот дом тёти Геры, и на сердце уже не так тяжело. Я почти успокоился. Теперь мне не терпится узнать, что она думает про амулет. Я кручу педали медленнее и, стоя на них, проезжаю мимо надписи, вырезанной на камне:

Я сворачиваю на подъездную дорожку, огибаю тётин красный с золотым автомобиль, припаркованный возле её деревянного дома на сваях. Дверь приоткрыта, вход обрамлён цветущими глициниями. Сиреневые грозди свисают, как сосульки в замёрзшем цветочном водопаде. Мама любит приезжать сюда. Это её второй дом. Просто не может быть, чтобы она сбежала. Она бы никогда не бросила нас с папой и тётю Геру тоже. Они неразлучны с детства.

Снаружи дом тёти Геры, носящий название «Вечность», похож на все остальные дома Фенских болот, построенные на сваях, чтобы их не затопило во время зимних наводнений. И лишь войдя внутрь, понимаешь, как сильно он отличается от прочих. Этот дом – как музей, только гораздо лучше, потому что здесь можно трогать всё. Это сокровищница произведений искусства, старой мебели, природных и археологических находок, большую часть которых она сама обнаружила во время раскопок. Остальное – подарки её друзей.

Тётя Гера любит гостей, но иногда ей нужны тишина и покой. Она вывешивает у входа разноцветные флаги, чтобы дать понять, какой у неё настрой. Красный означает «Не беспокоить», белый – «Добро пожаловать», а белый в красную клетку – «Я занята, но буду рада отвлечься». Сегодняшним утром меня встречает белый флаг.