Последний анархист: начало - страница 4

– Ну не тяни же! Ты меня пугаешь.

– Дело в том, что минувшим вечером один очень солидный молодой человек просил моей руки у Сергея Константиновича, и он дал ему добро, с моего дозволения, конечно. Мы пока не хотим объявлять об этом событии посторонним, определимся, когда дело будет ближе к свадьбе.

– Ты шутишь? Я не совсем понимаю… ты выходишь замуж?

– Верно. Моя дорогая, ты огорчена?

– Вовсе нет, просто это немного… неожиданно. И кто же этот несчастный?

– Уверена, ты с ним уже встречалась, в последнее время он часто у нас бывает. Эдуард Феодосьевич, приятель моего дедушки.

– Да он ведь старый!

– Не преувеличивай, он старше меня всего на один десяток лет, могло быть и хуже. Главное, что он достаточно состоятелен и даже очень обходительный, интеллигентный, умный. Такой шанс упускать нельзя.

– Но ты ведь совсем его не любишь, так почему же так просто соглашаешься?

– Милая, – произносит графина даже с лёгкой насмешкой, – о любви я могла думать несколько лет назад, когда была чьей-то счастливой и романтичной невестой, сейчас же эта пора ушла. Ещё пара лет, и о замужестве можно будет не мечтать, и что тогда со мной будет? Ты слишком наивна, но оно и верно, когда-нибудь ты сможешь меня понять. Душа моя, любовь бывает лишь одна за всю жизнь и навсегда остаётся глубоко в сердце, и только от тебя будет зависеть, останется ли она сравнима со стайкой бабочек, окрыляющих душу, или осядет огромной дырой, пустоту которой не сможет ничего заполнить. Думаю, у меня и места для неё не осталось, а душу греют лишь воспоминания.

– Тем не менее, она живёт вечно. Твоё решение опрометчиво, – достаточно резко заявляет Лизавета, чем вызывает смешок у своей собеседницы.

Так они уже в абсолютной тишине неспешным шагом доходят до широких дверей высокого светлого дома, окна которого были пока открыты нараспашку, а уже из них доносились голоса молодых монархистов, собравшихся до начала собрания и ведя светские беседы, будто пытаясь казаться взрослее, но мыслят на деле без всякого в том опыта. Навстречу им спустилась невысокая миловидная девушка с короткими тёмными кудрями на плечах. Бледное лицо её было спрятано от солнца под широким зонтом, а тонкое телосложение скрыто под чёрным пышным платьем, окаймлённым рюшами; из-под купола выглядывала пара янтарных глаз, взгляд которых бросал в дрожь и одновременно не мог предсказать её эмоций. Несмотря на свой маленький рост, вновь подошедшая выглядела достаточно серьёзно и одними своими жестами говорила о высоком положении в обществе, отличаясь и заметно выделяясь на фоне остальных монархистов.

– Доброго полудня, Софья Денисовна, – раздаётся громкий поставленный голос, в котором, тем не менее, прослеживалась капля игривости, словно все сказанное – шутка, – как Вы поживаете? Сколько недель прошло с нашей последней встречи!

– День добрый, Виктория Станиславовна, благодарю за беспокойство, я прибываю в добром здравии, – не меняя улыбки произносит Овчинникова и делает подобие реверанса. Теперь, когда они встали друг напротив друга, высокая и фигуристая Софья и достаточно невысокая и хрупкая Виктория казались нелепо на фоне друг друга.

– Очень жаль, я надеялась, что эта встреча станет последней.

– С Вашей стороны шутить так крайне низко, честно говоря, это ударило по моему самолюбию.

– Вам не привыкать биться о потолок, мой дорогой друг.

Обмениваются достаточно колкими фразами, но не меняют доброжелательной улыбки по отношению к друг другу, что любой мог бы понять, хоть и не сразу – все они не переходят границ хоть и глупой, но дружеской шутки, доступной только им двоим. Все трое, включая Лизавету, знакомы ещё со времён молодости, когда были ветреными лицеистками и мечтали о счастливом будущем, но даже не подозревали, что их случайное знакомство станет настолько долговечным и крепким союзом. Теперь уже поздоровавшись и обнявшись, все втроём занимают места у длинного стола, оповещая о начале собрания.