– Он ничего не понимает, Кавен. Бродяга с ним так и не поговорил, – вмешивается в беседу третий голос.
Третий голос принадлежит той самой девушке в белом платьице на белой машине.
– Не дури, Оленька. Как ОН, – тот, кого, судя по всему, зовут Кавеном, делает ударение на слове «он», – может не знать?
– Ты сам его вчера убил.
– Ангел меня победи! В самом деле, это он.
– А зачем тебе скрижали, Кавен? Они мои.
– Не глупи. Скрижали этих двоих – мои.
Она смеется в ночной тишине.
– Скрижали девушки и продавщицы забирай, но скрижали ребенка – однозначно мои. Он же еще не родился, его скрижаль моя. Не глупи, Кавен.
– Эй, кто вы такие? – решаю вмешаться в разговор.
– У меня прямой приказ: забрать ВСЕ скрижали.
На несколько секунд воцаряется тягучая тишина, в которой я слышу, как схожу с ума. Кто эти двое, о каких скрижалях идет речь, и зачем они их делят?
– Парень, – обращается ко мне Кавен, – отдай скрижали и разойдемся.
– Нет, – отвечаю рефлекторно, не успев подумать над ответом.
– Глупец.
Кавен пристально смотрит прямо в глаза. Нужно что-то сделать, но под его взглядом замирают даже мысли.
– Кавен, – Оленька резко становится серьезной, – не стоит. Давай уточним.
– Уточним?
Черная масса пистолета быстро вращается в руках Кавена, как живая, пока не останавливается рефренной рукоятью в ладони.
– Ты должен понимать: скрижаль ребенка – моя.
– Уговорила.
Кавен разворачивается на каблуках и скрывается во дворе, вполголоса напевая какой-то жутковатый мотив.
– Кто это? – обращаюсь к девушке.
Она долго смотрит мимо меня. Ее глаза меняют цвет от голубого до зеленого и обратно. Еще немного, и она снова улыбается.
– Это Кавен.
– А, Кавен. Это все объясняет. А ты, видимо, Ольга?
– Нет, я Оленька, – не замечает иронии девушка.
– Ну, теперь я все понял.
– Не дуйся. Лучше камень отдай.
Она протягивает маленькую ладонь. Светлая кожа, острые ноготки.
– Нет.
– Я так и думала, но попробовать стоило.
Лучезарно улыбается и достает из маленького кармашка на все еще мокром платье мобильный телефон.
– Привет, – спокойно говорит в трубку, – я тут на Кавена наткнулась… Нет, по поводу вчерашнего ребенка… Да, ему тоже нужна его скрижаль… Она сейчас у ловца… Вчера… Ясно. Тебя подвезти? – обращается уже ко мне.
Оглядываюсь на ее шикарную спортивную машину, смотрю на еще более шикарную фигуру под прилипшим к телу платьем. Я буду казнить себя всю жизнь, но с трудом выдавливаю невнятное «нет», хотя все мое существо кричит и просит утвердительно кивнуть головой и сесть в машину. В салоне, наверное, тепло и пахнет теми же цветочными духами, что и от нее самой.
– Прощай.
Резко разворачиваюсь и топаю в сторону дома. Слышу сказанное вдогонку «До встречи» и рев мотора. Настроение ниже некуда, даже аппетит пропал. Еще и погода «радует». Тяжелые облака в ночи совсем черные. Копятся и кружат над городом, точно призраки умерших.
Ловлю себя на мысли, что по-прежнему сжимаю в руке талисман или, как его называли те двое, скрижаль. И что делать с этой скрижалью? А ведь они говорили, что скрижалей три. Одна в руке, значит, две другие – те самые талисманы на моей шее. Срываюсь с шага на бег. Сотня метров до подъезда, восемь лестничных маршей, зеленая дверь с номером 34. Ключ легко проворачивается в замке. Не снимая обуви, бросаю пакет с продуктами прямо на пол и залетаю в ванную. Одну скрижаль кладу на умывальник и стягиваю футболку.
Страшная догадка оказалась верна. Талисманы на кожаном шнурке. Золотые прожилки на одном из них стали красными, а на втором – красными с голубым. И на той скрижали, которую я нашел у магазина, тоже красные прожилки. Талисманы с бордовыми вкраплениями обрели руны внутри перечеркнутых восьмерок. Третий, с голубым и бордовым, поменял только цвет.
