Еле угомонил тогда Сазонов соседа, проводил, нетвердо стоящего на ногах, до его дома и тетке Зинаиде, его супруге, на руки передал. Но сам долго не мог успокоиться: была в словах соседа вовсе не пьяная боль за страну, которую он защищал в годы войны и которую защищать теперь доверено Сазонову. И своим, конечно же, абсурдным призывом разобраться с разрушителями этой страны по-чекистски дядя Ваня от лица всех фронтовиков прямо взывал к Сазонову воздать разрушителям страны по справедливости, остановить таким образом грядущую катастрофу…
Отпуск Сазонов до конца не догулял. Его отозвали на службу так же неожиданно, как и отправили отдыхать. В управлении сразу вручили командировочное удостоверение, согласно которому он направлялся в Алма-Ату для проверки подведомственных особых отделов.
Во время этой командировки Сазонов облетел столицы всех среднеазиатских союзных республик, побывал в нескольких областных центрах, где дислоцировались внутренние войска, и по результатам своей инспекционной поездки подготовил докладную записку, в которой отметил, что все проверенные части верны присяге и готовы стоять за Советский Союз до конца и вплоть до самопожертвования, как требовал генерал Казимир.
В Москву Сазонов прилетел накануне августовских событий, которые впоследствии окрестят «путчем». Хотя какой же это путч, если в нем, с негласного одобрения самоустранившегося президента СССР, участвовали все высшие сановники страны и высший генералитет всех силовых ведомств?
Утром, услышав по радио обращение к народу вице-президента страны Янаева, возглавившего Чрезвычайный комитет национального спасения, Сазонов тут же включил телевизор. Из пяти каналов работал только один, и по нему транслировалось «Лебединое озеро» Чайковского.
«Началось…», – подумал Сазонов. Он с трудом дозвонился до дежурного по управлению и его уведомили, что он включен в созданную оперативную группу и ему надлежит срочно прибыть на службу, но не на Красноказарменную улицу, а прямо на Лубянку.
В Третьем Главном управлении КГБ, куда Сазонов прибыл незамедлительно, опергруппу из шестидесяти пяти человек разбили на двадцать троек, а Сазонова назначили старшим резерва из пяти человек. Вскоре на Лубянку прибыл заместитель Казимира – генерал со смешной украинской фамилией Брага. Он сказал, что вся оперативная группа переподчиняется лично ему и им поручена охрана Ельцина.
Сазонов и тут не удержался от уточняющего вопроса:
– Товарищ генерал-майор, поясните: мы – охрана или конвой?
Брага погрозил ему кулаком и коротко приказал:
– Получить всем автоматы и боекомплекты. Через десять минут выезжаем к Белому дому…
В автобусе Сазонов, сжимая АКМ, припомнил слова своего земляка дяди Вани и поймал себя на мысли, что одной меткой очереди, действительно, будет достаточно, чтобы народ «спасибо» чекистам сказал. Но тут же мысленно сам себя приговорил к «расстрелу»: законность – превыше всего. Что будет со страной, если каждый, кто считает себя патриотом, самосуд без суда и следствия устраивать будет?..
Вся Москва стояла в пробках. В центре не ходили троллейбусы и другой наземный общественный транспорт. Главные улицы, по которым двигались колонны боевой техники, для движения гражданских автомашин были перекрыты. Но их автобус со спецпропуском сравнительно быстро добрался до гостиницы «Украина». Там, на берегу Москвы-реки, его и оставили. Сазонов и Брага направились к Белому дому по пешеходному мосту.
