Сазонов слушал бывшего начальника с легким недоверием: плохо укладывалось в голове то, что он рассказал, хотя и повода не верить ему не было.
– Наше дело теперь, Михаил Иванович, не допустить в столице кровопролития… Надо собирать общее собрание офицеров министерства безопасности и заявить о своей позиции открыто… Я сейчас иду в Белый дом налаживать мосты. Вернусь – договорим! – неожиданно оборвал разговор бывший начальник и умчался в здание мятежного Верховного Совета. Сазонов пребывал некоторое время в состоянии ступора. Он не знал, как поступить: идти ли немедленно, согласно заведенному правилу, к новому начальнику с докладом о необычном разговоре с бывшим начальником, или все же выждать немного, сесть и подумать.
Сазонов в конце концов выбрал второй вариант, посчитав значимым аргументом в пользу такого выбора хорошо известный ему факт, что бывший и новый начальники знакомы друг с другом уже давно, еще задолго до того, как с ними обоими познакомился он сам. И если уж бывший начальник не побоялся поделиться такой информацией с ним, Сазоновым, то со своим старым сослуживцем и товарищем Виктором Леонардовичем точно обменяться ею успел.
Успокоив себя таким образом, Сазонов вернулся в рабочий кабинет и занялся привычным делом – изучением сводок и донесений. Но разговор с бывшим начальником покоя ему не давал, навевал грустные аналогии двухгодичной давности.
Летом девяносто первого в Москве стояла невыносимая духота, мешающая дышать и думать. Но даже не эта природная аномалия, а какая-то наэлектризованная политическая атмосфера тогда повисла над столицей и всей страной: полемика в газетах и на телевидении, выборы первого президента России и последовавший за ними указ Ельцина о департизации всех государственных и хозяйственных структур, явное безволие Горбачева и его окружения, непрекращающиеся митинги и собрания простых людей, уже переставших верить в обещание власть предержащих навести порядок, и уже упомянутое ощущение взрывоопасности сложившейся ситуации и назревающих неотвратимых перемен…
В один из таких душных летних дней в клуб Дзержинского на встречу с партактивом военной контрразведки прибыл секретарь ЦК недавно созданной коммунистической партии РСФСР Геннадий Андреевич Зюганов. Коммунисты-контрразведчики встретили его тепло, как одного из подписантов «Обращения к советскому народу», опубликованного в «Советской России». В обращении, адресованном в первую очередь к армии и КГБ, говорились правильные слова о Родине и государстве, данном современникам для сбережения славными предками, критиковалась неразумная политика схлестнувшихся друг с другом в борьбе за власть Горбачева и Ельцина, вследствие которой страна разрушается, погружается во тьму и небытие.
– Эта погибель происходит при молчании и попустительстве нас, коммунистов… – подтвердил Зюганов свою позицию во время пламенной речи. Эти слова были встречены аплодисментами, но, когда они утихли и в свете перестройки и гласности разрешили задавать оратору вопросы, Сазонов вскочил с места в зале:
– Что же нам делать, товарищ секретарь ЦэКа? Мы, чекисты и коммунисты – меч партии и ее щит. Вы прямо, а еще лучше – поименно укажите нам врагов, которых нужно арестовать. Только дайте распоряжение – мы выполним приказ партии, возьмем предателей в ежовые рукавицы!
Реплику Сазонова сослуживцы тоже встретили бурной овацией.
