Дверь звякнула колокольчиком – звук такой невинный и домашний, что Анна невольно вздрогнула. Воздух внутри был густой, пропитанный запахом старого дерева, воска и чего-то ещё… медного, резкого.
Антиквар – мужчина лет шестидесяти с седыми бакенбардами – сидел за своим же прилавком в позе задумчивого созерцателя. Его руки были аккуратно сложены перед раскрытой книгой, седые волосы приглажены, а на лице застыло выражение лёгкой заинтересованности. Только неестественный наклон головы и тёмный воротник на белой рубашке выдавали страшную правду.
"Он…", – Анна не смогла закончить.
"Да," – Дмитрий показал на шею. – "Тот же метод. Но посмотри вокруг."
Теперь она заметила. Каждый предмет в магазине был перемещён, переставлен, создавая жуткую симметрию. Фарфоровые куклы образовали круг в центре зала, их стеклянные глаза устремлены на хозяина. Стрелки всех часов замерли на 3:15. Даже пыль на полках была аккуратно прорисована в геометрические узоры.
"Это…"
"Выставка," – прошептал за её спиной Максим, появившийся так внезапно, что Анна вскрикнула. – "Он превратил магазин в инсталляцию. Смотри."
Он указал на маленькую табличку у руки покойного, точь-в-точь как музейный экспонат. Анна наклонилась, различая каллиграфическую надпись: "Экспонат №2. Грех – алчность. Форма – удовлетворительная. Примечание: материал сопротивлялся."
Внезапно её взгляд уловил движение среди полок. В большом зеркале в углу магазина мелькнула тень – высокий силуэт в шляпе. Анна резко обернулась, но там никого не было. Только на пыльной поверхности зеркала кто-то нарисовал пальцем стрелу, указывающую вглубь магазина.
"Вы это видели?" – её голос дрожал.
"Что?" – Дмитрий нахмурился.
Анна подошла к зеркалу. В отражении за её спиной была дверь в подсобку, приоткрытая ровно настолько, чтобы висел тяжёлый викторианский ключ в замке. В реальности дверь была закрыта наглухо.
"Он оставил нам подсказку," – прошептала она, ощущая, как по спине бегут мурашки. – "Он хочет, чтобы мы нашли что-то там."
Когда слесарь вскрыл дверь, первое, что бросилось в глаза – стена, полностью покрытая газетными вырезками. Анна подошла ближе, и её дыхание перехватило. Все статьи были о её бабушке. Последняя – некролог 1979 года с пометкой красным: "Слишком рано. Но кровь продолжается."
А под ним, на полке, стояла маленькая фарфоровая кукла с тщательно прорисованными чертами лица. Черты были её – Анны.
Вторая жертва оказывается не случайной жертвой, а частью тщательно спланированного "вернисажа", где каждая деталь – намёк на связь Анны с "Реставратором". Мы направляемся в архивные лабиринты, где Анна найдёт доказательства, что её бабушка хранила нечто, за что кто-то готов убивать спустя сорок лет.
Архив музея напоминал склеп – низкие сводчатые потолки, стеллажи, уходящие в темноту, и воздух, плотный от запаха старых бумаг. Анна сидела на шатком деревянном стуле, окруженная папками с пожелтевшими документами. Ее пальцы оставляли отпечатки на пыльных обложках, будто отмечая путь в этом лабиринте памяти.
На столе перед ней лежали фотографии двух жертв – библиотекаря и антиквара. Рядом – список сотрудников музея за 1976 год. Она провела пальцем по графе "Выставки", останавливаясь на одной записи:
*"Сентябрь-октябрь 1976. "Город и его тайны". Куратор – М.И. Соколова."*
– Бабушка, – прошептала Анна, ощущая, как по спине пробегает холодок.
