Последний гость на свадьбе - страница 13

Он с большой похвалой говорил о Маргарет. Назвал толковой, уверенной в себе и восходящей звездой «Кепэсети».

– Я не устаю повторять Эйдану, что он сорвал банк. На эту девушку стоит только посмотреть. Ручаюсь, в старших классах в вашу дверь без умолку стучались парни.

– Хуже, когда даже не стучались, – признался я. – Подкатывали на машине и вызывали ее эсэмэсками.

Эррол расхохотался:

– Представляю, каково вам пришлось, Фрэнк! Мне бы точно не понравилось.

Я решил, что в ответ на все эти комплименты должен сказать что-то хорошее о будущем зяте, и назвал Эйдана талантливым художником с большим будущим. Его отец только посмеялся.

– Жуткий способ зарабатывать на жизнь. Я вам вот что скажу: назовите пятерых самых известных художников Америки. Ладно, хоть одного назовите.

Я признался, что с этим вопросом не ко мне, я со школьных лет в музеи не заглядывал.

– Так я о том и говорю, Фрэнк. Почитайте «Нью-Йорк таймс»: увидите сотни статей об искусственном интеллекте, генной инженерии, нанотехнологиях – обо всех этих меняющих мир новациях. А вот о живописи ни одной. Неприятно об этом говорить, но никому это не интересно. Безнадежное предприятие. Но что я могу сделать, если Эйдан говорит, что это страсть всей его жизни?

Я подумал, что Эррол слишком строг к сыну, и заметил, что смело с его стороны выбрать собственный путь, а не прятаться в тени отца.

– Я вам скажу, это самое трудное с детьми, Фрэнк. Рано или поздно наступает возраст, когда вы уже не можете ими управлять. Они пробуют наркотики, грабят банк или рисуют жуткие портреты, а мы ни черта не можем сделать. Либо принимай их такими, как есть, либо они от нас уходят. Верно?

Я гадал, рассказывала ли ему Мэгги, как мы разошлись на три года. Не понимал, то ли Эррол тактично касается этой темы, то ли у меня паранойя.

– А как чувствует себя миссис Гарднер? Мэгги упоминала о ее проблемах со здоровьем.

– Большей частью отлично. Но раз или два в месяц случаются ужасные мигрени. Чувствует себя, будто под грузовик попала. Только и остается лежать в темной комнате и ждать, когда все пройдет. Но мы на следующей неделе идем к новому специалисту в Маунт-Синай и, думаю, управимся с этой бедой до большой свадьбы.

Весь разговор занял пятнадцать минут, но мне хватило, чтобы составить впечатление. Эррол держался просто, был умен, остроумен и бесконечно щедр. Когда зашла речь о свадьбе, предложил мне приглашать сколько угодно гостей. Сказал, что в «Бухте скопы» (так назывался их лагерь в Нью-Гемпшире) можно устроить сотню гостей, а для остальных рядом хватает отелей. Решив, что это самый подходящий момент для моего предложения, я сказал, что с его стороны очень великодушно устроить прием у себя, но я настаиваю, чтобы внести свою долю.

– Я хотел бы оплатить бар.

– О, нет-нет, Фрэнк, не могу позволить. В нашей семье полно алкоголиков. Моя сестра вас разорит.

– Но я сам хочу, Эррол. Пиво, вино, «Лонг-Айлендский айс-ти» – или что там предпочитает ваша сестра.

– Это слишком дорого…

– Я настаиваю!

– Ни в коем случае!

Так мы ходили по кругу пару минут: два немолодых мужчины, каждый со своей гордостью и чувством собственного достоинства. Эррол твердил, что невозможно предугадать, сколько уйдет спиртного, а я говорил, что нашел онлайн-калькулятор. Я предложил сразу выслать ему депозит в 8000, а после свадьбы покрыть недостачу. В конце концов мы сошлись на восьми тысячах долларов, но больше ни пенни, и на следующее утро я выслал чек в его кембриджский офис. Сумма была крупная: самая дорогая моя покупка за много лет, но, подписывая чек, я до дрожи гордился собой. Понимал, что эти деньги потрачены не даром. Надежное вложение в будущее дочери.