Надежда, не вставая, дотянулась до лежащего на журнальном столике изящного портсигара, раскрыла его и протянула мне:
– Курите?
Я покачала головой:
– Нет, спасибо.
– Счастливая. – Она достала сигарету, зажала ее в зубах и вынула из кармана зажигалку. – А я вот сто раз уже бросала и все никак…
Зажигалка работала плохо, и прикурить удалось не сразу. Наконец Надежда нервно затянулась, выдохнула дым и продолжила:
– В последний раз семь месяцев продержалась, а потом Лешка сказал про развод, и я снова сорвалась. Ну не хочу я с ним разводиться, совсем не хочу! И не в деньгах дело, деньги тут ни при чем! У Лешки, конечно, миллион недостатков, но что ж теперь? Мужиков без недостатков не бывает. А Лешка веселый и не жадный – мы семь лет прожили, а сейчас кажется, как один день. Хотя что такое семь лет? Мои родители тридцать два года женаты, а бабушка с дедушкой вообще шестьдесят девять лет вместе. В будущем году юбилей отмечать будут. Только мы с Лешкой к этому времени уже разведемся.
На мгновение мне показалось, что сейчас она расплачется, но глаза Надежды оставались сухими. Она стряхнула пепел прямо на пол и пожаловалась:
– Потом я с ним поговорить хотела, но Лешка от меня прятаться начал – такая глупость! Я, конечно, опять психанула. А тут смотрю, его «лексус» стоит. И кирпич прямо под рукой, как нарочно… Разве можно было удержаться?
– По крайней мере, очень трудно, – согласилась я, не скрывая иронии. Впрочем, Надежда приняла мои слова за чистую монету.
– Да никак нельзя! Вот я и стукнула… слегка так, почти без замаха. Я что, виновата, что лобовое стекло такое слабое оказалось?
Она сделала паузу и посмотрела на меня, ожидая сочувствия. Увы. Я даже не стала делать вид, что прониклась ее переживаниями. Надежда потупилась и сказала почти с раскаянием:
– Зря я это сделала. Лешка над своим «лексусом» так трясется – если бы он меня там поймал, убил бы на месте! Да и сейчас… может, я бы и хотела, как вы говорите, насчет компромисса пообщаться, но он так злится, что я боюсь к нему близко подходить.
– Если хотите, я могу присутствовать при встрече.
– Думаете, он вас постесняется? – Надежда бросила на меня оценивающий взгляд. – Хотя, если захочет произвести впечатление – может быть. Ему такие девушки, как вы, нравятся.
– Вот уж к чему я совершенно не стремлюсь, так это понравиться вашему мужу! – вырвалось у меня. Вообще-то, такая прямолинейная искренность в нашей работе не поощряется, но я просто не смогла удержаться.
– Ну, тогда вы редкое исключение. – К ней мгновенно вернулась высокомерная язвительность. – Обычно девицы на него пачками вешаются.
Мне стало скучно. Когда я общаюсь с подобного рода женщинами, это случается. Ну что мне теперь, устроить с ней состязание в высокомерии, наглядно объяснить, какое место она, по моему мнению, занимает в нашей вселенной? А зачем? Только для удовлетворения собственного самолюбия? Победить в словесной перепалке Надежду Солодцеву – не та цель, к достижению которой стоит стремиться. Хотя некоторая надменность должна присутствовать, иначе Надежда просто не отнесется к моим словам серьезно.
– Вы упускаете из виду одну мелкую деталь. – Смотреть на нее сверху вниз, хотя мы обе сидели, не составляло никакого труда. – Я не девица, как вы выражаетесь, а сотрудник детективного агентства. На мужчин вешаться не приучена, и Алексей Игоревич для меня только клиент, поручение которого я хочу выполнить.
