Последний из богов. Медальон - страница 4

Веня сжал ручку, пытаясь скрыть дрожь. Он был рассеян, постоянно "выпадал" из реальности на несколько секунд, погружаясь в короткие, но яркие видения, которые Аврос, казалось, транслировал прямо в его сознание. Это могло случиться в любой момент: на уроке, во время обеда, даже когда он просто шел по коридору. Одноклассники начали коситься на него, шептаться. "Веня какой-то странный в последнее время", "Витает в облаках", "Может, заболел?" – доносились до него обрывки фраз, которые он теперь, к своему ужасу, слышал слишком хорошо.

И это было не единственным изменением. С того дня, как медальон слился с ним, Веня стал замечать, что его ощущения обострились до предела. Он слышал каждый шорох за окном, каждый тихий разговор в коридоре, даже если люди находились далеко. Звуки стали богаче, громче, а иногда даже причиняли легкую боль – будто его уши перенастроили на другую частоту.

"Я слышу, как жужжит лампа в кабинете директора!" – с ужасом понял он однажды.

"Твои рецепторы расширяются. Моя сущность открывает твои чувства к более тонким вибрациям реальности",– буднично объяснил Аврос, словно это было совершенно естественным.

То же самое было со зрением. Цвета стали ярче, глубже. Он видел мельчайшие детали, которые раньше не замечал – пылинки, танцующие в солнечном луче, тончайшие прожилки на листьях деревьев, едва различимые оттенки в глазах людей. Поначалу это было захватывающе, но потом стало утомлять. Его глаза быстро уставали от такого потока информации.

Самым неприятным были головные боли. Они накатывали приступами, острые, пульсирующие, словно кто-то пытался расколоть его череп изнутри. Особенно сильно они давали о себе знать после длительных или слишком ярких видений, которые Аврос показывал ему.

"Аврос, можешь ты это прекратить? У меня голова раскалывается!" – сдавленно простонал Веня однажды вечером, когда Аврос демонстрировал ему целую панораму древнего города, населенного светящимися существами.

"Твое сознание сопротивляется потоку информации. Это естественный процесс адаптации. Боль – признак роста. Со временем это пройдет", – ответил Аврос, и Веня почувствовал, как видение немного "приглушилось", стало менее интенсивным.

Он чувствовал себя подопытным кроликом. Его жизнь, его тело, его разум – всё теперь принадлежало не только ему. Он был сосудом, как выразился Аврос. Сосудом, который набивают чем-то совершенно чужеродным и слишком большим.

Но среди всего этого хаоса и дискомфорта, Веня начал замечать и другое. В минуты покоя, когда он не пытался отчаянно игнорировать Авроса, он чувствовал в груди не просто покалывание, а невероятное спокойствие и тепло. Это было похоже на присутствие кого-то очень древнего и очень мудрого. Иногда Аврос, вместо своих объяснений, просто транслировал ему ощущения: глубокую, бескрайнюю печаль, а затем – неистовую жажду жизни, силу, которая, казалось, могла свернуть горы. Эти эмоции были такими мощными, что Веня ощущал их как свои собственные.

Он еще не понимал, что это. Но знал одно – он уже не был тем Вени, который три дня назад возвращался с речки. Он был изменен. И обратного пути, кажется, уже не было.

Прошла неделя. Неделя, наполненная головными болями, случайными вспышками обострённых чувств и навязчивым присутствием Авроса. Веня Баранов испробовал всё, чтобы игнорировать голос в своей голове: слушал музыку в наушниках на полную громкость, пытался сосредоточиться на уроках, даже читал самые скучные книги, надеясь, что его мозг просто отключится. Ничего не помогало. Аврос был вездесущ, как его собственное дыхание.