А слухи шли и шли нескончаемым потоком, начали говорить о погромах не только турок-месхетинцев, но и армян, русских. Что делать? Можно ли возвращаться домой в Ташкент, или бежать? И куда бежать?
Сами понимаете, в 1989 году никаких сотовых телефонов в СССР не было, вся связь только через стационарные телефоны в домах, организациях, уличных таксофонах и на пунктах междугородной связи.
Пункт междугородной связи был оккупирован с самого утра и до самого вечера, все звонили родным, друзьям, знакомым. У нас в Ташкенте осталась бабушка, до нее мы и пытались дозвониться. Связь работала плохо, дозвониться было практически нереально. Сейчас я понимаю, что линии были перегружены выше всяких пределов, а тогда все верили слухам, что связь специально глушат власти.
Ближе к ночи нагрузки на телефонную связь спали и до Ташкента удалось дозвониться. Бабушка в эти дни жила на осадном положении, не выходя из дома. Приготовилась к возможным погромам и поджогам, как могла – протянула по квартире шланги, подключила к водопроводу. Если бросят в окно бутылку с зажигательной смесью, оставалось только повернуть краны и пустить воду, чтобы потушить пожар.
Ситуация была напряженная, хотя в Ташкенте погромов не было, рассказывали о погромах в ближних пригородах. Сколько не искал подтверждения этому, ничего не нашел. Видимо, кто-то специально нагнетал ситуацию, в своих интересах. Толпа же мгновенно подхватывала новый слух и разносила по всему городу. А возможно, что-то и было, но не получило огласки в СМИ. Не берусь утверждать.
Так или иначе, а было тревожно. Обдумывали родители и вариант переезда, но вскоре ситуация стала успокаиваться. Внутренние войска ввели в Ферганскую долину, на окраинах Ташкента солдатами усилили милицейские посты. Еще через неделю в Ташкенте ситуация пришла в норму, тут и наш отпуск на Иссык-Куль подошел к концу, пора ехать домой.
Сколько себя помню, всегда в Ташкент возвращался с удовольствием. Родной город, родной район, родной двор. Все свое, все родное. А тут… Тревога в глазах мамы, тревога у меня на душе.
К счастью, в Ташкенте и правда было спокойно. Ну как спокойно… Не стреляют, не убивают – уже хорошо. Но людей было не узнать. Вчера еще жили тихо, спокойно, мирно, а сегодня уже смотрят волком друг на друга. Если до этих событий случаи конфликтов на межнациональной почве было раз, два и обчелся, то теперь они происходили регулярно. Чуть ли не каждый день.
Словно по мановению чей-то недоброй, но волшебной палочки, вчерашние друзья стали врагами. Повсеместно стало раздаваться: «Вали в Россию», «Скоро вас всех выгоним». Кто эти мысли внушал не знаю, однако нашлось немало тех, кто их впитал и принял как руководство к действию. Драки между русскими и узбеками вспыхивали везде и всюду. И все тот же мотив: «Уезжайте!», «Вы здесь чужие».
Затем, как по команде, начались разговоры о том, что когда выгонят всех русских, «узбеки будут купаться в золотых ваннах». Ключевое слово «когда». До этого, чаще употреблялось «если». Тут уже внедрили мысль, что это обязательно произойдет. До развала Союза было еще целых два года, мало кто мог даже подумать о таком. Но кто-то решил (либо знал), что так будет и убедил других.
Летом 1989 мама и бабушка регулярно смотрели объявления об обмене. Частной собственности на квартиры не было, но можно было сделать обмен. В том числе, обмен квартир в разных городах. Но желающих, сами понимаете, после прогремевшей на всю страну ферганской резни, не было.
