Будут ли мои родные навещать нас? Родители? Брат? Поедем ли мы с мужем когда-нибудь на Кубу? Впервые он приехал на остров по делам после революции 1933 года, но ни словом не обмолвился о своих долгосрочных планах и намерении туда вернуться.
Окажусь ли я снова дома?
– Кольцо замечательное. Прекрасное. Кажется, я толком не поблагодарила тебя за него, – добавляю я, вспоминая слова мамы о том, что если мы найдем точки соприкосновения и я ему понравлюсь, то все будет легче.
Сильные мужчины – люди дела, Мирта. Им не надо докучать домашними проблемами, пустяками и перепадами настроения. Твоя задача – сделать мужа счастливым, облегчить его бремя, чтобы он смог тобой гордитья.
Так она говорила, застегивая на мне белое кружевное платье – оно держалось на булавках, которые слегка покалывали, – а потом сунула мне в руки букетик цвета слоновой кости. Это были поспешные напутствия перед поспешной свадьбой. О первой брачной ночи не было сказано ни слова.
– Когда я его увидел, то сразу понял, что оно для тебя, – говорит Энтони, и я давлю в себе желание скривить лицо.
Сама я едва ли выбрала бы подобное украшение. Оно слишком большое, слишком безвкусное – во всех смыслах «слишком». В наши дни, при нынешней политической обстановке на Кубе, мы научились выживать, не привлекая к себе внимания. Вряд ли я могу винить его в подобной оплошности, но все же она отправляется в кучу мелких досад, которыми постепенно обрастает мой брак.
– Мне нравится этот ресторанчик, – вдруг говорю я, лишь бы увести разговор от темы кольца.
– В самом деле? – Он обводит взглядом переполненный зал. – А я переживал, что он тебе покажется слишком простеньким. Ты же привыкла в Гаване к шикарным заведениям. Но я подумал, так будет легче, раз он находится близко к парому. Ты же почти не ела в дороге.
– Да, обычно я не бываю в подобных местах, – соглашаюсь я, хотя новизна – это именно то, что привлекает меня в этом месте.
Когда отец поддерживал президента Мачадо, наше положение было надежным, мы принадлежали к сливкам гаванского общества.
Два года назад все изменилось.
Куба устала от диктатуры Мачадо, экономические трудности, подогреваемые кризисом в Соединенных Штатах, и политическое движение, во главе которого стояли студенты университета, способствовали обострению напряженности и беспорядкам внутри страны. Проблемы нарастали, американцы осуществили дипломатическое вмешательство, и в конце концов Мачадо был смещен и в ходе восстания сержантов вынужденно бежал из страны. После военного переворота на его сторонников началась охота, вся Куба была усеяна их телами – они висели на фонарях, валялись на обочинах дорог, их сжигали на городских площадях.
Милостью Божьей или по прихоти судьбы отец не пострадал, но совершил ошибку, поддержав не того кандидата в президенты, и теперь на Кубе дергает за ниточки произведенный в полковники Фульхенсио Батиста, перед которым мы должны заискивать.
Моему старшему брату Эмилио вменили в обязанность курировать наш сахарный бизнес, наладить контакты с новым режимом и подлизаться к Батисте. Из-за тесных взаимоотношений с Мачадо отец оказался в немилости, но уцелел – в отличие от многих своих друзей, которые расстались с жизнью, – так что теперь во главе семьи стоит Эмилио.
– Когда-то мы вращались в обществе, – говорю я, тщательно подбирая слова. – Но в последнее время мы в основном сидим дома. Мы дружили с семьями, которые, подобно моему отцу, лишились должностей после революции 1933 года, когда к власти пришел Батиста.
