– Ренар, остановись! – кричала Лиара, пытаясь разнять дерущихся, но её отбросил один из приятелей Ренара, выбравшийся из воды и жаждущий мести.
Торин пытался сопротивляться, но, когда к Ренару присоединились его друзья, бой превратился в избиение. Удары сыпались со всех сторон – в лицо, в живот, по рёбрам. Свернувшись на земле, Торин пытался защитить хотя бы голову.
Сквозь шум в ушах он слышал крики Лиары, пытавшейся добраться до него, но её удерживали, не позволяя вмешаться.
– Достаточно! – наконец скомандовал Ренар, и удары прекратились. – Теперь отнесите его к кострам. Пусть все видят, что бывает с теми, кто забывает своё место.
Сильные руки подняли избитого Торина. Сквозь полуприкрытые опухшие веки он видел искажённое злорадством лицо Ренара и залитое слезами лицо Лиары, которую крепко держал один из парней.
– А ты, – Ренар повернулся к девушке, – если не хочешь, чтобы твоя мать узнала о твоём поведении, будешь вести себя как подобает будущей жене сына старейшины. Пойдёшь с нами и будешь улыбаться.
Лиара выпрямилась, в её глазах пылал гнев:
– Ты заплатишь за это, Ренар, – тихо сказала она. – Возможно, не сейчас, но духи озера видят всё.
На мгновение что-то похожее на страх мелькнуло в глазах Ренара – как и все озерамцы, он уважал и боялся духов воды. Но хмель и ярость быстро вытеснили этот страх.
– Тащите его, – бросил он, разворачиваясь и направляясь к праздничным кострам.
Избитого Торина, едва способного стоять на ногах, притащили к центру празднества. Музыка и танцы стихли, когда соплеменники увидели окровавленное лицо молодого рыбака. Сура, заметив сына, вскрикнула и бросилась к нему, но её удержали.
– Смотрите все! – громко объявил Ренар, поднимая руки. – Вот что бывает с теми, кто забывается! Этот рыбак, – он указал на Торина, – посмел поднять глаза на дочь знахарки! Он, сын никого, возомнил, что достоин Лиары!
По толпе прокатился удивлённый шепот. Все взгляды обратились на Торина, который с трудом стоял, опираясь на плечи державших его парней. Его лицо представляло собой маску из крови и синяков, но глаза – глаза горели непокорённым огнём.
– Это правда, Торин? – спросил старейшина Варас, выступая вперёд. Его голос звучал строго, но без явной враждебности.
Торин медленно поднял голову. Его взгляд скользнул по лицам соплеменников – испуганным, любопытным, осуждающим. Он увидел свою мать, в глазах которой читалась бесконечная боль и страх за единственного сына. Он увидел Лиару, безмолвно умолявшую его глазами. И наконец, он посмотрел на Ренара, чьё самодовольное выражение говорило о полной уверенности в победе.
– Да, – хрипло ответил Торин, и эхо его голоса разнеслось в внезапно наступившей тишине. – Это правда. Я люблю Лиару. И если это преступление в нашем племени, то я виновен.
Гневные выкрики и возмущённый шёпот прокатились по толпе. Торин видел, как краска стыда залила лицо матери, как старейшины обменивались суровыми взглядами. Но самое страшное – он видел, как морщится от боли и унижения Лиара, вынужденная стоять рядом с торжествующим Ренаром.
– Как ты смеешь? – выкрикнул один из старейшин. – Знаешь ли ты наши законы? Дочь знахарки предназначена для достойного!
– А кто решает, кто достоин? – неожиданно раздался голос старой Ильты. Древняя женщина вышла вперёд, опираясь на посох. Её почти слепые глаза, казалось, проникали в самую суть происходящего. – Разве не духи озера указывают нам путь? И разве не они сегодня дали знак этому юноше?
