– По-моему тоже.
– Тогда вы должны нам сказать, что было записано профессором.
– А что, не может быть так, чтобы я был совсем ни при чем?
– Ну-у, вы меня огорчаете. Только так: или-или. Не хотите принять второй вариант, как рабочий? Может, первый является верным, а Морозов?
– Не говорите глупостей, полковник. Я такой же шпион, как и вы. Зачем бы я стал красть микрокопии, если мне было достаточно спросить у профа?
– Потому что Аллиган вам не ответил бы! Кому, как не вам знать, насколько он был скрытным и недоверчивым человеком.
– Но не со мной! Мы же с ним работали целый год над ЧСГП, да я сам ему недавно подал несколько идей…
Александр прикусил язык, но было уже поздно. Он расслабился и совершил непростительную ошибку. Проболтался! Ведь если даже этот сиссианин и не сочтёт, что он в курсе задумок покойного профессора, то поймёт, что ход его мыслей у Александра будет ближе, чем у кого-либо. Проклятье! В самом лучшем случае Морозова ожидает жизнь под полным надзором СБ! В худшем – конвертер! Полковник поймал его, как несмышлёныша. "Ты персейский осел!"– мысленно обругал он сам себя.
– … э-э, несколько идей насчёт решения ускорить разгон гравипривода на первой трети старта. Но кроме этого мне больше ничего не известно.
Мадрат небрежным жестом прервал Александра и удовлетворенно сказал:
– Ну, что ж, хоть в чём-то вы сознаетесь. Однако, я делаю вывод, что вы не хотите сотрудничать с нами. Подумайте об этом на досуге.
Мадрат кивнул конвоирам и вышел из решетчатой комнаты.
*****
Обратно Александра вели гораздо дольше. Он понял, что его перевели в другую камеру, должно быть более неприятную, чем прошлую. Сейчас его уговаривали, теперь покажут кнут, а завтра, возможно, пряник. Если, конечно, он доживет до завтра. Размышляя об этом, Александр запоминал путь, просто на всякий случай. Его провели мимо лазарета – он понял это по запаху, а затем мимо кухни. Судя по чаду, исходившему из неё, сегодня на ужин подадут жареные подметки. Наконец, конвоиры привели его к общему блоку. Из камер, мимо которых они проходили, раздавались приветственные или злобные крики:
– Эй, псы, давайте его к нам!
– С прибытием, новичок, держи хвост выше!
– Вы только посмотрите на эту смазливую мордашку! Иди сюда, развлечемся!
Но конвоиры привычно не обращали внимания на поднятый шум. Приходилось часто останавливаться, потому что путь постоянно преграждали мощные решетки и перемежающиеся силовыми экранами. Наконец, конвойные, свернув направо раза три подряд, подошли к камере на шесть человек и втолкнули внутрь Александра. Со смехом они сказали высокому, атлетически-сложенному мужчине, одетому в звездную майку, вместо обычной тюремной робы, который играл в трехмерные шахматы с сокамерником:
– Эй, формас, держи малыша на воспитание, только не переусердствуй.
Конвоиры с ржанием удалились. Александр сразу припомнил Васькины рассказы, что формас – это человек, или существо другой расы, имеющий влияние в преступном мире. Он понял, что надо делать. Александр остановился перед парнем в звездной майке.
– Приветствую тебя, формас. Разреши присоединиться?
Человек молча и оценивающе смотрел на него. Противник формаса по шахматам выпятил небритую нижнюю челюсть и процедил сквозь зубы:
– Вон твое место, сопляк, на параше.
Александр посмотрел туда, куда показал небритый. Свободная нара и впрямь находилась возле параши. Это его ни в коей мере не устраивало.
