Под утро его разбудило ощущение какой-то опасности, рядом раздавался тихий шорох шагов, и тренированное тело среагировало мгновенно. Александр прижался к стене, его скулу пронзила режущая боль. Послышался глухой звук – что-то с силой вонзилось в жидкий, тюремный матрас. Морозов молниеносно схватил руку, нанесшую удар и, соскакивая с нар, рванул её на себя, одновременно надавливая туда, где должен был находиться локоть. Раздался хруст, потом стон. Но противник вырвал покалеченную руку, а здоровой нанес такой удар в челюсть Александру, что у него полетели из глаз искры, размером с бурчуйских лягушек. На мгновенье он потерял ориентацию, но потом, сообразив откуда был нанесен удар, резким движением подошел к неугомонному противнику. Дальше он действовал автоматически: правая рука схватила гортань человека, а левая – волосы. Через секунду все было кончено.
Разбуженные обитатели камеры пытались разобрать, что происходит в темноте, впрочем, не слезая со своих нар. Наконец, они увидели стоящего в центре Александра и лежащее на полу тело, казавшееся кучей тряпок. Формас Оспан присел над ним и, определив, что противник Александра мертв, велел двум сокамерникам положить его на нары, пробормотав при этом: "Зуб всегда был недоумком". Затем Оспан сказал:
– Этой ночью все спали. А ты выкручивайся, как можешь. Тебе придется туго.
*****
Наутро полковник Мадрат поглядел на глубокий порез на скуле Александра и спросил:
– Это как вас угораздило ?
– А, пустяки! Ночью захотелось в туалет, да саданулся обо что-то в темноте. Вы бы порекомендовали, чтобы нам дежурное освещение не выключали.
– Я слышал, что с вашим сокамерником произошло какое-то несчастье?
– Да, вы знаете, бедолага упал ночью со своих нар и сломал себе шею.
– Вы забыли добавить, что у него, кроме перелома шеи, сломаны рука и гортань, а также трещина на ноге.
– Вот видите, что бывает, когда люди спят так беспокойно. Лежал бы тихо и ничего бы не случилось.
Уловив скрытый намек в словах Александра, сиссианин хмуро кивнул, посмотрел куда-то в угол и вызвал конвой.
– Полковник, надо снимать "красную тревогу". – Генерал-полковник Кант мрачно смотрел на сувенир – "вечный" двигатель. – Мы закончили проверку всех посылок, пришедших в тот день. Никаких следов не обнаружено. Значит, паукосубъект сунул часы в посылку Морозова. Единственным нерешенным вопросом остается – предназначались ли часы ему изначально или паук затолкал их в первый попавшейся контейнер, чтобы они не достались нам?
– Генерал, я уже выражал свое мнение, что Морозов не шпион Конфедерации. – Мадрат подавил раздражение – вид у шефа планетарной СБ, пялящегося на детскую игрушку, был мягко говоря, инфантильный. – Он выдал себя, проговорившись, что подал профессору какую-то идею… И, скорее всего, Аллиган воспользовался ей, что дало ему возможность придумать новое оружие. То есть, Морозов знает примерный ход мыслей профессора. Сделать то, что не закончил Аллиган, может только он. Кроме него в настоящий момент других реальных кандидатур у нас нет. Так что теперь уже неважно: читал ли он микрокопии или нет…
– То есть, как это "неважно"?!
– Простите, я оговорился! Конечно важно, но я уверен, что Морозов считал информацию. Он проболтался об идее, поданной Аллигану, следовательно, знает, о чем шла речь в микрокопиях. Случайно или намеренно, но он владеет этим секретом. Мы должны отправить его на Корфу. Надо поговорить с ним и пообещать, что если он сделает супероружие, то после разгрома Конфедерации его отпустят. Разумеется, за вознаграждением мы не постоим.
