– Крупной, – ответил Планк после долгого раздумья.
– Это понятно. Я имею в виду характер.
– Ну, если бы она была кобылой, то можно было б сказать, что у нее все время случной сезон, – ответил Планк.
– Как-то вы странно выражаетесь, сержант, – строго заметил Фокс.
– Мой сын сказал нечто похожее по смыслу, – подтвердил Аллейн.
Они вернулись во двор. На полпути к выгону Аллейн остановился и поднял что-то с земли.
– Кто-то обронил пуговицу. Довольно красивую. С рукава, похоже.
– А я и не заметил, – удивился Планк.
– Ее лошади втоптали в грязь.
– Как зовут ветеринара, Планк? – спросил Аллейн.
– Блэкер, сэр. Боб Блэкер.
– Вы видели рану на ноге у лошади?
– Нет, сэр. Он почти сразу наложил повязку.
– Придется снять. Позвоните ему, Планк.
Мистера Блэкера, похоже, взволновала новость, что в конюшне полиция, и он даже не пытался скрыть любопытство.
– Что-то обнаружили?
Аллейн спросил, можно ли ему взглянуть на ногу лошади. Блэкер начал было возражать, но больше для проформы, нежели из опасений, что это может навредить лошади. Он отправился в денник к Рыжухе, и там был принят с полной благосклонностью и с доброжелательным равнодушием, с каким животные относятся к ветеринарам.
– Ну, как поживает наша девочка? – спросил Блэкер.
На лошади был недоуздок. Блэкер провел ее по двору и вернулся с ней в конюшню.
– Сейчас уже ничего серьезного? – осторожно предположил Планк.
Раздувая ноздри, кобыла потянулась к Аллейну.
– Подержите? – попросил ветеринар.
Аллейн взялся за недоуздок. Кобыла неуклюже ткнулась в него головой, пустила слюну и не обратила никакого внимания на то, что с ее ноги сняли повязку.
– Вот, – сказал мистер Блэкер. – Благополучно заживает.
Вокруг глубокого горизонтального пореза, дюйма на три выше копыта, уже начала отрастать бритая шерсть.
– Чем нанесена рана? – спросил Аллейн.
– Не совсем ясно. Были царапины от терна – там ветки примяты, ну, вы сами видели, синяки еще и одна или две царапины, приземлилась-то она на мягкую землю. Я не смог найти ничего, чем мог быть нанесен такой порез. Глубокий, почти до кости. В изгороди не было ничего такого…
– Что на это скажете? – Аллейн вынул из кармана кусок проволоки, который он отрезал от мотка в каретнике, и приложил его к шраму. – Совпадает?
– Боже мой! – удивился ветеринар. – Полностью!
– Спасибо вам большое за помощь, – сказал Аллейн.
– Рад помочь. Э-э… сэр, – запнулся мистер Блэкер. – Я полагаю… э-э… то есть хочу сказать… э-э…
– Хотите спросить, почему мы здесь? Ваш суперинтендант попал в больницу и попросил, чтобы мы взглянули на место происшествия.
Они вышли во двор конюшни. Лошади из «Лезерс» паслись у бровки холма.
– Который здесь Мунго с лиловыми глазами? – поинтересовался Аллейн.
– Жеребец тот? – сказал Блэкер. – Усыпили мы его неделю назад. Кас давно хотел это сделать, обозлился после того, как Мунго его лягнул. Вообще-то, да, тот еще был злодей. Но Дульси его любила. Хотела тренироваться прыгать на нем, в соревнованиях участвовать. Вот уж удумала! Ну ладно, я пойду. Хорошего утречка вам.
– Взглянем теперь на амбар? – спросил Аллейн, когда ветеринар ушел. – Если он открыт, конечно.
Каменный амбар позади конюшен, по словам Планка, когда-то был частью фермы, существовавшей еще до «Лезерс». Со временем соломенную крышу заменили железной. Над дверью висел ключ, а на двери было нацарапано: «Добро пожаловать».
– Вот и разрешение, – сухо констатировал Фокс.
