Я в этот раз купил себе две палки полукопченой колбасы и почти два килограмма свиного балыка – пожарю на свой день рождения. Если доживу. Как Саня водит машину, можно и до вечера не дожить, не то что до дня рождения, до которого еще полгода.
– Тебе печенка зачем?
– Косыгин (сидящий на его шее зять) заказал купить.
А если заказал Косыгин, то Саня в лепешку расшибется, но потрафит бессовестному зятю. Для зажравшегося Косыгина Саня ничего не жалел. Месяц назад, в прошлую поездку за водой, мы все воскресенье убили, покупая Косыгину треску. Саня вообще любил по магазинам в области шнырять – все надеялся найти что-нибудь подешевле. Или просто украсть, что порой случалось. Другой бы давно положил на такого зятя болт на 96 и после к евойной матери, но Саня при виде родственника просто терял волю, как кролик при виде удава. И если других он обманывал без малейших угрызений совести, то к зятю относился трепетно, будто к экзотическому оранжерейному цветку. А морально дефективный мот и беспечный прожигатель жизни Косыгин, почувствовал слабину, не терялся: нигде не работал, собирал арендные платежи с принадлежащей Сане базы да жил на широкую ногу; живя в купленной Саней квартире и разъезжая на купленной Саней иномарке, сладко ел да вкусно пил Санино вино да настойки, катался на Юга и носил обувь с подошвами из натуральной кожи. Еще и кочевряжился и ковырялся в еде, брезгливо скукожившись лицом и абы что кушать не желал.
Уж если Саня решил ублажить своего драгоценного Косыгина, то добра не жди. Мы как безумные метались по магазинам, включая магазин канцтоваров, в поисках несчастной печени. Саня суматошно бегал по магазинам, пугая продавцов и покупателей. В одном из магазинов я облегченно протянул Сане склизлый замороженный брусок.
– Боже правый, она заморожена! Жуть!
– Купи ты замороженную, в чем проблема? – Искренне не врубился я.
– Твою мать! Говорю же, замороженная! – Саня всплеснул руками, распугивая покупателей и давно уже ходившего за нами по магазину охранника.
– Он что, гурман такой? Ты разморозь и не говори ему.
– Ему буквально дурно становится от замороженной печенки. – Саня сердито насупился, гоняя желваки. – Косыгин просечет, его не обманешь!
– Ты только подумай. – Я почесал затылок. – А с виду и не скажешь.
– У него просто желудок нежный, он абы что есть не может.
– Ну ясное дело… Он же не ты.
– Угу, он не я. привезешь ему что-нибудь, а он: «мы это не едим» и не берет. Вот и приходится искать ему что полакомее.
Я разумно воздержался от комментарием по этому поводу. Да и что тут скажешь?
– А на рынок он не может сходить? – Не выдержал я. – Гурман! Он же рядом с рынком живет.
– На рынке деньги нужны… – Саня задумчиво посмотрел на меня, – но идея хорошая – едем на рынок!
– Там уже в это время может печени не быть.
Бросив меня в салоне залихватски засранного голубями «Ниссана», он похромал в мясной павильон. Я обреченно посмотрел на часы – жене я утром не успел сказать, что уехал с Саней, а время было уже послеобеденное – супруга будет волноваться. Нехорошо. И звонить уже как-то поздно и просто так не бросишь этого суетливого недотепу, надо терпеть причуды придурковатого родственника до конца.
Вернулся родственник спустя сорок минут. С пустыми руками.
– И там уже нет?
– Есть… но она вчерашняя…
– И что теперь?
– Теперь… – перестав суетиться, внимательно посмотрел на меня и тяжело вздохнул. – Я настоечки клюквенной тебе прихватил. Попробуешь?
