— Мы идем с тобой, — проговорил Базил голосом, не терпящим возражения,
шагнув в мою сторону так стремительно, словно опасался, что я сейчас же умчусь
в Карстон одна. — Мы семья. А семья своих не бросает.
— Спасибо, — коротко ответила, благодарно улыбнувшись отцу. Я окинула
взглядом лица соратников — обветренные, усталые, но полные той несгибаемой
решимости, что отличает настоящих воинов. В их глазах читалась безоговорочная
поддержка, и я была уверена, что и они не оставят меня одну…
Только спустя два часа, когда последний ком земли лег на могилы павших
товарищей, а раненых кое-как разместили на взмыленных лошадях, мы тронулись в
обратный путь. Воздух звенел от хриплых проклятий, которыми наемники поминали
подлых убийц. Размытая дождем дорога превратилась в бурое месиво, глина чавкала
под копытами и цеплялась за сапоги, затрудняя шаг. Раненые тихо стонали
при каждом толчке, их бледные лица покрывала испарина, а наспех наложенные
повязки то и дело приходилось менять.
Но даже в этих тяжелых условиях никто не проронил ни слова жалобы, не
потребовал привала. Напротив, казалось, что трудности пути лишь крепче спаяли
наш отряд, а мысль, что впереди нас ждет возможный враг, странным образом
не угнетала, а придавала новых сил, словно разжигая в крови огонь мести за
павших братьев по оружию…
До «Пьяного гоблина» мы добрались глубокой ночью, на третий день
изнурительного пути. Дорога обратно далась нелегко — на этот раз раненых было
куда больше, и многие едва держались в сознании, не то что в седле. В крохотной
придорожной деревушке нам посчастливилось раздобыть старую телегу с
рассохшимися колесами, куда мы уложили самых тяжелых. Остальных по очереди
несли на наскоро сколоченных носилках, сменяя друг друга каждый час.
И едва мы оказались во дворе таверны, откуда тянуло теплом очага и
дразнящими ароматами жареного мяса, люди заметно приободрились. На их
измождённых лицах появились улыбки, ведь впереди ждала крыша над головой,
горячая вода для омовения и сытный ужин.
Сбросив тяжесть последних дней пути, наемники с неожиданной энергией
принялись разбирать наш небольшой обоз. Они бережно снимали раненых товарищей и
переносили их в тепло таверны. Даже кони, учуяв близость конюшни и свежего
сена, заметно оживились, позвякивая сбруей.
— А я все гадал, вернетесь ли, — проговорил Торм, с нескрываемой тревогой
оглядывая заполненный измученными наемниками двор. Его пухлые пальцы нервно
теребили край засаленного фартука, а на красном лице застыло выражение
искреннего беспокойства. — Тут для тебя письмо оставили, Мел.
— Хм... Спасибо, — усмехнулась, ожидая что-то подобного, я взяла сложенный
вчетверо лист дорогого пергамента. Послание было запечатано темно-красным
сургучом, на котором виднелся оттиск незнакомого герба — извивающая змея,
сжимающий в своих кольцах меч.
Сломав печать, я развернула лист, и мой взгляд скользнул по строчкам,
выведенным каллиграфическим почерком. Содержание было кратким — место и время
встречи. Королевский дворец. Завтра в полдень.
«Значит, они следили за нами», — мелькнула мысль, когда я передавала
послание Базилу, который нетерпеливо переминался рядом, пытаясь заглянуть через
плечо.
