Мне по нраву изгиб ваших тонких бровей,
Завитки непослушные тёмных кудрей,
Ваши тихие речи, что сердце влекут,
Ваши очи прозрачные, как изумруд.
Ваши губы, что слаще, чем райский кавсар
[2],
Чья улыбка живущим – как сладостный дар.
Я люблю вашу стройность, движений красу, –
Без корсета любая тонка в поясу.
А особенно груди – они так нежны,
Как два солнца весенних, две светлых луны.
Вас за белые шеи люблю обнимать,
В ваших юных объятьях люблю замирать.
О, как трогательны этот «джим», этот «мим»
В вашем лепете сладком: «дустым» и «джаным»!
[3]В вас любезны не меньше мне, чем красота,
Целомудренность гордая и чистота.
И настолько мне мил ваш калфак парчевой,
С плоской частью передней, с головкой кривой.
Так что, если ишан иль блаженный хазрет
Прямо в рай мне когда-либо выдаст билет,
Но коль гурия, выйдя навстречу, как вы,
Не украсит калфаком своей головы
И не скажет мне: «Здравствуй, джаным!» – не войду
В этот рай, пусть я в адскую бездну паду!
Лишь невежество ваше не нравится мне,
Что вас держит в затворе, во тьме, в тишине.
Жёны мулл мне не нравятся тоже ничуть,
Вас так ловко умеющие обмануть.
Любят вас, если нянчите вы их детей,
Ну а мойте полы – и полюбят сильней.
У невежества все вы берёте урок.
Жизнь во тьме – вот учения вашего прок!
Ваша школа – с телятами рядом, в углу.
Вы сидите, «иджек»
[4] бормоча, на полу.
От природы вы – золото, нет вам цены,
Но погрязнуть в невежестве обречены.
В слепоте вы проводите жизнь, и – увы –
Ваши дочери так же несчастны, как вы.
Вы как будто продажный товар на земле,
Вы бредёте, как стадо, покорны мулле.
Но ведь вы же не овцы! Поверьте, я прав,
Что достойны вы всех человеческих прав!
Не пора ль отрешиться от этих оков?!
Не пора ли уйти из-под этих тисков?!
И не верьте Сайдашу
[5], он злобою пьян,
Он – невежда, над всеми невеждами хан.
