– Ты выстрел слышала?
– Нет, я же в душе была.
– Понятно – шум воды… Значит, и звонка, если кто-то звонил, ты тоже не слышала.
– Нет.
– Может, и не звонили, а так вошли, – предположила я.
– Как?
– У кого-то ключ был или, как вариант, орудовали отмычкой.
Алина побежала к входной двери, но вскоре вернулась.
– Нет, – ответила она на мой немой вопрос, – на замках не видно каких-либо повреждений или царапин. Или пользовались ключами, или Андрей сам впустил убийцу. Катя, вспомни, у кого могли быть ключи? У домработницы, родственников? Родители его живы?
– Ну откуда мне знать? – сквозь слезы ответила Катя. – Мы с Андреем знакомы всего ничего. По большому счету я о нем ничего не знаю: с кем дружил, с кем ссорился, кто хозяйство вел. Он ни о ком не рассказывал, как будто мы с ним одни были на планете.
– Так уж одни? – не поверила я.
– Да! Нам хорошо было вдвоем! Он меня даже никому представлять не хотел. Говорил, что я со всеми его друзьями на свадьбе познакомлюсь. Боялся, что меня у него уведут.
– Даже так? Ладно, вернемся к делу, – вздохнула Алина. – Сколько прошло с того момента, как ты вышла из душа и его нашла?
– Минут десять. Сразу позвонила вам.
– Значит, где-то полчаса, – подсчитала Алина, глядя на часы. – Кто-нибудь видел тебя, входящей в квартиру? Консьержка в доме есть?
– Консьержка? Нет. Большая часть квартир в доме пустует. Дом новый, многие еще только ремонт делают. Есть и непроданные квартиры. Андрей не хотел оплачивать консьержку для всего дома. Говорил, что ему и сигнализации достаточно.
– Кто видел, когда ты с Андреем заходила в дом? – пыталась выяснить я. – Например, соседи?
– Нет, соседние квартиры пока свободные: там никто не живет. Но вчера вроде бы кто-то стоял у подъезда, какие-то женщины, – вспомнила Катя.
– Ерунда! Вчера было вчера. Ты могла и ночью уйти.
– Алина, ты предлагаешь Кате уйти? – догадалась я.
– А ты хочешь, чтобы ее обвинили в преступлении?
– Я не убивала! – отпрянула от нас Катя.
– А мы так и не думаем, – успокоила ее Алина. – Но у следователя определенно возникнут сомнения в твоей непричастности к смерти Андрея Семеновича, если его, конечно, не удовлетворит версия самоубийства.
– Нет, бежать нельзя, – покачала я головой. – Не только мы в курсе того, что Андрей и Катя собирались пожениться. Если он никому ее не показывал, еще не означает, что люди не знали, какие изменения грядут в его личной жизни. Следовательно, Катю все равно найдут и будут допрашивать. Она может проболтаться, что провела ночь с Говоровым, и тогда начнется. Почему не сказала? Почему сбежала? Почему утаила? Кате лучше самой вызвать полицию и рассказать все как есть.
– Чтобы ее тут же забрали в следственный изолятор?
– Ну почему сразу в следственный изолятор? – заспорила я с Алиной. – Какие против нее улики?
– Да уже само ее присутствие здесь – улика! Что получается? Или она сама шлепнула Говорова, или он застрелился при ней, то есть она не помешала ему совершить самоубийство.
Слушая Алинины рассуждения, Катя бледнела и одновременно покрывалась испариной.
– Допустим, она уйдет. Но тогда у нее должно быть алиби. Сидела дома и смотрела телевизор? Не годится!
– Уговорила, – сдалась Алина. – Вызывай, Катя, полицию, чтобы потом не сказали, что вызвала поздно, потому что улики прятала. Где телефон? Звони!
– А может, сначала в «Скорую» позвонить?
– Звони в «Скорую», – пожала плечами Алина. – Приедут врачи и сами вызовут полицию.
