Мэй, японская женщина-астрофизик, встала – Допустим, вы найдёте энергию для «свёртки». Как защитите экипаж от временных парадоксов? Перемещение в 7D – это не поездка на Марс.
Элиас кивнул, переключая слайд. На экране появились чертежи капсул-гравитаймов.
– Гравитационная стабилизация. Капсулы изолируют экипаж в локальном пространственно-временном пузыре. Для них прыжок займёт секунды, даже если для внешнего наблюдателя пройдут годы.
– Вы предлагаете свёртку Калуцы-Клейна? – Мэй поправила очки с линзами, затемнёнными от голограмм. – Но даже в 5D-моделях возникает проблема квантовой декогеренции! Ваши капсулы не защитят сознание от распада при переходе!
Элиас щёлкнул пультом, выведя уравнение:
– Мы используем эффект Казимира для стабилизации вакуума. Эффект Казимира – это не гипотеза! Две пластины в вакууме притягиваются. Мы повторим это в макромасштабе. Поле между пластинами создаст отрицательную энергию, которая…
– …которая может схлопнуться в сингулярность, – перебил Калеб, играя перстнем со змеёй. – Вы строите корабль или бомбу, Марк?
– И сколько таких капсул нужно? – спросила Шоу. – И сколько это будет стоить?
– Вы просите миллиарды на сказки! – крикнул кто-то с галёрки.
– А вы тратите их на войны! – огрызнулся Элиас. – но если Совет считает мои идеи бестолковыми, то я готов принять риски и организовать частную экспедицию!
Кто хлопал…Элиас взглянул в зал – это был Калеб…
Он медленно хлопал, улыбаясь слишком широко
– Браво, Марк! Надеюсь, ваша вдова получит Нобелевскую премию посмертно.
Лира встала резко, словно уколотая. Её блокнот упал на пол, открыв страницу с розой, чьи шипы были подписаны: «Риск», «Сомнение», «Любовь». Она не могла слышать, как Калеб издевается над тем, во что они с Элиасом верили. Не сейчас, когда её собственные расчёты предсказывали катастрофу». Быстрым шагом она покинула зал.
За дверью Лира прислонилась к стене, сжимая блокнот. Она ненавидела его упрямство, но в этом упрямстве была та же безумная искра, что зажгла их первый поцелуй в лаборатории в два часа ночи
Когда дверь за Лирой захлопнулась, Элиас почувствовал, как под рёбрами сжалось. «Она права. Все эти годы я бегу от одного „завтра“ к другому, а она… она живёт „сейчас“». Но вместо слов извинения он нажал кнопку, выводя финальный слайд – голограмму корабля «Искатель», чьи контуры мерцали как мираж.
«Прости, – мысленно сказал он ей. – Но если я остановлюсь, то стану призраком. Призраком, который так и не решился прыгнуть».
– Я дам вам корабль, – голос Раста дрогнул, будто он наконец нашёл то, что искал с тех пор, как Некрусс поглотил исследовательскую экспедицию, в составе которой был его сын.
– Спасибо, Виктор – сказал Элиас
Элиас включил свет, люди стали покидать зал.
Он собрал документы и готовился уйти, но Шон, его аспирант с вечными пятнами от кофе на рубашке, перегородил путь:
– Доктор, а если… – он замялся, – если центр Вселенной окажется пустотой?
Элиас взглянул на экран, где ещё мерцала спираль.
Шон нервно перебирал края рукописи. Это был его первый год в лаборатории, и он до сих пор боялся задавать вопросы. Но сегодня что-то заставило его подойти. Может, та роза в блокноте Лиры, которую он видел сидя рядом?
– Тогда мы напишем новую главу, Шон. Пустоту – поверх старых уравнений.
За окном завывал ветер, срывая снег с крыш. Лира ждала его дома.
Элиас вышел из зала и направился к вестибюлю. К нему подошёл Тэо, держа два стакана кофе. Его пальцы в чернильных пятнах выдали ночь за расчётами.
