"Что?”
“Ты больше не можешь говорить "индеец".”
"Ну и дерьмо. Как насчет "тупица"?" Сказал Александр. "Разве это оскорбляет какую-либо расу, вероисповедание или религию?”
"Вера и религия-это одно и то же.”
"Нет, это не так," сказала Карина Баллентайн. "Вероучение-это набор верований, а религия-это поклонение божествам.”
"Вообще-то мы предпочитаем черепно-мозговой вызов тупому.’”
"У тебя проблемы с личностью, Пакстон.”
“Да заткнитесь же вы все на хрен!" Закричал Александр. “Я чувствую себя как чертова воспитательница детского сада.”
"Инструктор по раннему детству.”
"Наставник миниатюрных Пискунов.”
"Господи Иисусе!" Сказал Александр.
"Теперь я обижен.”
“Идут еще,” сказал Кавальски. “Куча, и тебе лучше убраться с дороги. Они очень спешат.”
Тридцать человек поспешили мимо Александра и остальных. Все они были одеты одинаково: простые короткие туники и без обуви. Одежда их была изорвана и сшита из серого грубого сукна. Несколько человек тащили за собой волов и коз. Некоторые несли грубые сельскохозяйственные инструменты, а одна женщина несла глиняный горшок, наполненный деревянной кухонной утварью.
Александр шагнул вперед и схватил старика за руку. “Кто вы такие и к чему такая спешка?”
Старик закричал и попытался вырваться, но Александр крепко держал его.
“Не бойтесь. Мы не причиним тебе вреда.”
Но этот человек боялся; на самом деле, он был напуган. Он все время оглядывался через плечо, бормоча какие-то слова.
“Что это за чертов язык?" Спросил Александр.
“Ничего такого я никогда не слышал," сказал Лоджаб, беря винтовку М16 и становясь рядом с Александром.
“Я тоже," сказал Хоакин с другой стороны от Александра.
Старик переводил взгляд с одного лица на другое. Он был явно напуган этими незнакомцами, но гораздо больше боялся чего-то позади себя.
Мимо пробежало еще несколько человек, потом старик высвободил руку и потащил вола за собой, пытаясь убежать.
"Вы хотите, чтобы я остановил его, Сержант?" Спросил Лоджаб.
"Нет, пусть он убирается отсюда, пока у него не случился сердечный приступ.”
"Его слова определенно не были пуштунским языком.”
“И не арабский тоже.”
"Или Урду.”
"Урду?”
“Это то, что говорят Паки, " сказала Шаракова. "И Английский. Если бы они были пакистанцами, то наверняка поняли бы ваш английский, сержант.”
“Да. Александр смотрел, как последние люди исчезают на тропе. “Так я и думал. И они слишком светлокожие, чтобы быть пакистанцами.”
“А-а, " протянул Кавальски.
" И что теперь?" Спросил Александр.
“Слоны.”
“Мы определенно в Индии.”
"Сомневаюсь, что мы настолько отклонились от курса," сказал Александр.
“Ну, " сказал Кавальски, "вы могли бы спросить этих двух цыпочек, где мы находимся.”
" Какие две цыпочки?”
"На вершине слонов.”
– Девяносто процентов индейцев говорят по-английски, – сказал Ледбеттер.
– Эй, Апачи” – сказал Хоакин, "индейцы".’”
– Ничего страшного, это индейцы, – сказал Иглмун.
“А почему не коренные жители азиатских субконтинентов?”
Александр покачал головой. “Мы не в Индии. Это, наверное, цирковая труппа.”
– Да? Ну, они, должно быть, устроили адское шоу, чтобы напугать всех этих людей до чертиков.”
– Кавальски, – спросил Александр, – эти две женщины вооружены?”
“Да.”
“С помощью чего?”
– Луки и стрелы, И…”
Александр взглянул на Хоакина, и тот поднял бровь.
“И что же, Кавальски?”
“Внешность. Это две горячие красотки.”
– Кавальски считает, что все, у кого есть грудь, горячо, – сказала Кэди по рации.
