Каспер тяжело вздохнул, на лице отпечаталась грусть, которую он до этого умело прятал за шутками.
– Элайджа Блэк велел организовать нашу работу, когда хранители душ начали перемещаться в Соларис. Не знал, правда, что за пару дней до него кое-кто другой отдал точно такой же приказ…
– А? Кто-то выше Блэка?
– Вроде того. Но он уже тогда понимал, что без «пьесы» и душнил это место превратится в царство безнадеги, ведь души не смогут найти дорогу к новой жизни. И поэтому мы здесь, Элисон. Чтобы помочь каждому получить новое воплощение.
Элисон сложила руки на груди. Хотелось умереть окончательно. Но еще сильнее – увидеть море. Просто прийти на пляж. Сесть на песок. И заплакать от счастья.
– А кто выше Блэка?
– Это слухи. Не говори никому, ладно?
Элисон пожала плечами. Словно ей есть кому рассказывать об этом.
– Слушай, а эта Клавдия – кто? Неужели хранитель времени?
– Да она странная. Проработала с нами всего два месяца. Перелопатила весь архив, придумала эту свою систему, которая так понравилась Куперу, что тот всех специалистов заставил вести перепись перерождения душ. Чуть бунт не подняли! Но потом смирились, ведь им скостили аж сотню лет за это.
– Ого. – Элисон выпила мартини, с грустью обернулась к бару, чтобы узнать, есть ли там очередь, но нахмурилась, увидев, кто заменил бармена. Она вновь повернулась к Касперу. – А куда перевели Клавдию?
– Понятия не имею.
– И она – хранитель времени?
Каспер напрягся, тяжело вздохнул и опустил глаза. Скрывал что-то, догадалась Элисон, но промолчала, не желая вдаваться в подробности. Это не ее игра. Она – просто глупая девчонка.
– Слушай, мне правда жаль, но мне надо кое-куда отлучиться, ладно? Меня вроде как ждут.
– Да иди. Без проблем.
Элисон проследила за Каспером, который почти выбежал из бара. Опаздывает? Она выкинула его из головы, ведь пошла к стойке, чтобы поговорить с той, что забрала ее в подземку.
– Женева вроде, да?
Жнец смерти был без плаща. Футболка открывала руки, испещренные черными, выпуклыми венами. Казалось, нажми на них – взорвется. Вены тянулись по всему телу, уходя по шее к голове, и заканчивались на подбородке. Элисон дернулась, словно от холодного ветра, закусила губу, понимая, что пялилась.
– Верно. А ты – та новенькая, которую я забрала полторы недели назад.
Элисон устало кивнула, благодарно сжала протянутый бокал с мартини.
– Зачем работаешь за стойкой?
Женева тепло улыбнулась, тряхнула плечами.
– Это мой бар, просто помогаю иногда. Это весело. Не могу же я души сутками сюда переносить?
Элисон села на барный стул, отпила мартини, вновь жалея, что не может запьянеть. Странно – боль есть, тело реагирует на все, словно живое. Но ни голода, ни усталости нет.
– А ты когда-нибудь, ну… – Элисон задумалась, как корректно задать вопрос, но нахмурилась.
– Хочешь узнать, была ли я живой? – улыбнулась Женева. – Нет, дитя. Я была рождена жнецом смерти. И нет. У меня нет души.
– Ого. То есть… ого.
Женева склонила голову, наслаждаясь изумлением Элисон, держа бокал с вином в почерневшей руке. На одном из пальцев сверкал перстень.
– Ты умная девушка, Элисон. И способна на гораздо большее.
Элисон опустила глаза, дивясь резкой смене темы. По правде, она себя особенно умной не считала. Скорее ленивой особой, которая еще и в жизни разочаровалась.
– А ты… хм. Я даже не знаю, как сформулировать вопрос. А ты меня умной называешь.
Женева рассмеялась, указала ногтем на грудь Элисон, заставляя душу затрепетать.
