– А что Вы думаете об этом теперь, спустя двадцать лет?
– Ничего не думаю.
– Почему?
– Да как – почему? Двадцать лет прошло.
Директор кивнул, открывая дверь.
– Верочка! Повзрослев всего лишь на двадцать лет, Вы пересмотрели свой взгляд на многое. А все те, кто слушал сегодня вашу игру, сразу повзрослели на вечность. Спасибо вам.
Верка непонимающе замахала ресничками. Анатолий, тем временем, подошел к цветочнице и, купив букет белых роз, вручил его Верке. Он сделал это безмолвно, но с таким взглядом, что Верка вспыхнула. Весь остаток пути она упивалась запахом роз и своей растерянностью. Высаживая ее у метро, директор детского дома поцеловал ей руки.
Ехать домой, на Фрунзенскую, скрипачка пока что не собиралась. У Тани ей жилось замечательно. Вечер был у нее свободным. Она решила смотаться в ЦУМ, чтоб приобрести туфли от «Кристиан Диор», на которые уж давно положила глаз. Накануне в театре дали зарплату, так что препятствия к мечте рухнули.
Розы благоухали на весь вагон. Можно было сесть, но Верка стояла, зная, что во весь рост со скрипкой и с розами она смотрится куда лучше. Действительно, молодые люди не отрывали от нее глаз. Тем временем, поезд достиг Таганской. Двери разъехались, и со станции донеслось «Прекрасное далеко», вяло сползавшее со скрипичных струн. Верка оглянулась. Играла рослая девочка лет четырнадцати, стоявшая у колонны. Она стояла очень красиво: левая нога чуть вперед, осанка – как у Венгерова, но игра до венгеровской не дотягивала. Скрипачке стало очень досадно, что не сыграла она сегодня детишкам это произведение, потому что просто о нем забыла. Она его не играла с самого детства. Поезд двинулся дальше. Грустная песенка привязалась к Верке, как муха.
Купив снившееся ей целую неделю туфли за двадцать тысяч, Верка спросила у продавщицы, есть ли в ЦУМе кафе. Девушка сказала, что есть. Объяснила, где. Все столики были заняты, но один клиент просил счет, и Верка подождала. Сложив на два стула скрипку, коробку с туфлями и букет, она попросила официантку подать ей кофе и круассан. За соседним столиком сидел очень симпатичный молодой человек. Верка улыбнулась ему. Он сфоткал ее на сотовый телефон, а потом спросил, может ли она ему попозировать с инструментом. Верка решительно отказалась, но изъявила готовность сфотографироваться с цветами.
– А почему со скрипкой нельзя? – поинтересовался парень, исполнив ее желание. Верка села.
– Ну ее на фиг! И без нее по мне слишком видно, что я – скрипачка.
– А что, есть признаки, отличающие скрипачку?
– Конечно, есть. Геморрой, к примеру. Стоять приходится очень много. Это способствует разбуханию вен во всех частях тела.
Верка дурачилась, никаких подобных болезней у нее не было. Но ее собеседник даже не улыбнулся. Поняв, над чем он ломает голову, Верка очень строго спросила:
– Мое лицо тебе нравится?
– Да, конечно. Оно – красивое, даже очень. Я бы сказал – потрясающее.
– А нос?
– Обалденный нос! Я всю жизнь мечтаю о девушке с таким носом.
– Значит, если бы у меня не было геморроя, которого, впрочем, нету, ты бы передо мной ставил зеркало, чтобы дополнительно возбуждаться моим обалденным носом?
Парень смутился. Он не успел ответить. За его стол, приблизившись к нему подиумной поступью, села очень красивая, очень стильная девушка с далеко не таким, как у Верки, носиком. Поглядев на Верку испепеляюще и поставив на стол коробку, она сняла с нее крышку.
