– Может, у нее дислексия, – гнет свою линию мужчина.
– Что ты в ней нашел? – Жанна ест тот же салат. – У вас же нет никаких точек соприкосновения, а для тебя это важно.
– Влюбился. Она веселая.
– А еще, – Жанна продолжает ревностно штудировать их переписку в компьютере, – узнав, что ты из России, спросила, где это. Тебя это нисколько не смущает? – женщина чуть не поперхнулась от симбиоза возмущения, удивления и негодования.
– Может, она просто имела в виду, с кем конкретно граничит Россия, – парирует мужчина, закрывая сайт, чтобы Жанна больше не выискивала у девушки недостатков, и откладывает ноутбук в сторону, захлопнув крышку. – Но я ее люблю. Что, не имею права?
– Любой дурак знает, с кем граничит Россия.
– Не утрируй, тебя зачали в СССР, тебе было любопытно, поэтому ты знаешь, а среднестатистический француз этого не знает, по крайней мере, спокойно может не знать. Например, на днях молодая ассистентка продюсера очень удивилась, когда узнала, что Польша раньше входила в социалистический блок.
– Ну, допустим. А чем она вообще по жизни занимается?
– Безработная. У нас свободная страна, имеет право.
– Можно честно? Только не обижайся, пожалуйста.
– Конечно.
– Тебе просто льстит обладание конвенционально красивой девушкой. Хотя с твоими-то возможностями ты мог отхватить кого-нибудь и помозговитее. И если уж ты интересуешься моим мнением, то я вполне допускаю, что Эмма будет тебе изменять, особенно когда ты будешь в командировках.
– Не каркай. Я обеспеченный человек, она не будет зариться на других. Не посмеет.
– Ну-ну. Нашел себе собачку и будешь наслаждаться тем, что она от тебя материально полностью зависит?
– И что? Я же не в рабство ее обрекаю. Захочет – будет работать, я буду только рад. Мне нравится заниматься с Эммой сексом. Я впервые в жизни получаю удовольствие не только от разрядки, понимаешь? И ради этого можно пожертвовать тем, что духовно она из себя действительно мало что представляет. Идеал же недостижим.
– Ладно. Поздравляю, – Жанна усмехается. – Это дорогого стоит.
В камере с бетонными стенами и полом площадью двадцать – двадцать пять квадратных метров их осталось восемь. Семь мужчин с сальными от пота, дистресса и времени волосами, бородами, растущими в творческом беспорядке и широко раскрытыми от ужаса зрачками, и миниатюрная, но подтянутая 25-летняя Паула с такой же безрадостной прической и облупившимся маникюром. Они выглядят бледными и слегка исхудавшими, но ни на ком нет следов свежих ран или побоев. Алехандро, встав на цыпочки, заглядывает в маленькое решетчатое окно: рядом с вырытой ямой стройной шеренгой виднеются человеческие силуэты в оранжевой униформе, стоящие на мушке у тех9, кто возомнил себя властью. Справа разместился еще один боевик с камерой в руках.
– Не смотри туда, – тихо просит Дэвид по-английски.
Андрей в джинсах и когда-то белой футболке, которая теперь стала серо-рыжей, сидит на корточках, закрыв лицо руками.
С улицы раздаются выстрелы. Андрея колотит мелкой дрожью, Алехандро молниеносно отпрыгивает от окна, Паула вскрикивает, Дэвид вытирает слезы, Дэниэль вздрагивает, Бастиан одними губами читает какую-то молитву. Жульен и Марк, первыми заметив, что в помещение ворвались боевики, покорно встают лицом к стене, сомкнув руки за спиной.
– Лицом к стене! – разъяренно напоминает террорист на английском, так как остальные, еще не отошедшие от шока, похоже, не спешат следовать примеру товарищей по несчастью.
