Близилась зима.
Злее дул холодный ветер. Яркое солнце, что светило сутки на пролёт всё лето, появлялось реже и светило меньше. Уходил на убыль долгий полярный день, за ним шла темная полярная ночь. К трём часам дня уже ощутимо темнело.
В полутёмной землянке Зоя под скудным трепыхающимся светом керосиновой лампы делала стежок за стежком. Слёзы градом катились от несправедливости.
Ну, что толку, что зашьет это платьице? Что толку? Соня уже кашляет и это единственное платье не согреет малышку и не убережёт от холодного и злого ветра. Тёплой одежды не было, ни для одного ребёнка из четверых.
Женщина думала перешить ватник покойного мужа, который носила сама, но быстро отказалась от этой идеи.
Зоя стала единственным кормильцем этой маленькой чахнущей семьи. И если заболеет не сможет получить пайку, поймать рыбу или насобирать грибов и кореньев, на которые был щедр лес, окружающий маленькое поселение. Тогда дети точно будут обречены на долгую и мучительную голодную смерть.
Ещё повезло, что Степан перед смертью на сплаве, успел сладить землянку и кой-какую печурку. Добыв неизвестно где металлическую дверцу и задвижку. Ночью не надо было следить за тем, чтоб не случилось пожара, как это было по началу.
Зоя продолжала латать маленькое жёлтое платье, которое было когда-то дорогим и красивым. Жёлтый, блестящий атлас попал в руки покойного мужа совершенно случайно и за большие деньги.
Степан в Сонечке души не чаял. Сыновей предприимчивый мужчина тоже любил, но дочь стала маленьким чудом, на которое Степан Алексеевич даже дышать боялся. А как отрез жёлтой ткани увидел, так понял, в лепёшку расшибётся, а маленькой кудряшке обновку добудет.
Когда за мужчиной пришли люди в черных кожаных плащах, Степан не смог сдержать слёз. Забирали не только мужика, а всю его не маленькую семью, с позором и бесчестьем.
Когда-то обеспеченная, уважаемая во всём районе зажиточная семья превратилась в одного предателя целой голодной страны, которой нужны были рабочие руки. Не здесь, а в холодном мёрзлом крае.
И вся трагедия была не в том, что Степан и Зоя не знали в чём виноваты. А в том, что семья лишилась всего честно нажитого, не только ими, но отцами и прадедами.
Это потом люди в форме объяснят, что кулаком быть плохо, сидеть на шее трудового народа и вовсе грех.
А кто такой кулак? Тот, кто наживается на трудовом хребте рабочего народа, а Степан не наживался. Работал как знал, жил как деды учили.
Никто не заступился за опальную семью. Соседи отводили глаза, отворачивались, а кто-то и вовсе плевался во врагов народа. Тех, которые помогали всему селу, где мешок муки одолжить, а где молока крынку, а то и вовсе соли горсть. Каждый боялся, что люди в чёрных тяжёлых плащах с пистолетом на боку придут и за ними. Потому и смотрели на опальную семью одновременно с презрением и с облегчением.
Потому, увидев раненого мужчину на опушке леса, Зойка знала, никому помогать нельзя и доверять нельзя тоже. Женщине никто не поможет, от чего её израненная и очерствевшая от испытаний душа рвалась на куски.
Сейчас вдова не знала, что же делать. Не выпускать детей из землянки, тоже не лучшая идея. В темноте малыши чахли и чувство голода, которое сопровождало растущие организмы постоянно, сводило с ума.
Был бы мужик, дров помог бы заготовить. За хорошую работу можно было бы и робу какую получить, а то и ткань какую-нибудь. А уж если охотник, так и вовсе бы беды не знали, но местные охотники вызывали отвращение, да и пришлые бабы местных мужчин не интересовали. А вот самогон очень даже…
