Когда я паркую машину на подземной стоянке своего кондоминиума, я более чем полна решимости не дать себе окунуться в этот омут снова. У меня волшебная жизнь, о такой люди могут только мечтать. А острые ощущения можно получить и другим способом, и, наверное, они будут примерно такими же, как были у меня когда-то рядом с моим дьяволом.
Я открываю дверь квартиры с единственным желанием поскорее избавиться от каблуков и оказаться в постели. Мой привычный график вряд ли можно назвать нормальным: подъем в четыре утра, душ и завтрак, поездка до работы, и в пять я уже сижу на гриме, чтобы через тридцать минут выйти в эфир и снова радовать всех своей улыбкой и колкими замечаниями. Поэтому единственное, что мне сейчас нужно, – забыть о неприятной встрече и не менее неприятных новостях.
Входя в квартиру, надеюсь наконец оставить мысли о прошлом, но резкий запах запеченного мяса ударяет в нос, и возникает ощущение, что я слишком близка к своим воспоминаниям, несмотря на все попытки это предотвратить. Пока я сижу на пуфе в коридоре, стараясь развязать ремешки на ужасно неудобных туфлях, из кухни медленно выходит герой, но не моей жизни, хотя, может, в какой-то степени без него моя жизнь не была бы такой, как сейчас.
Сам7, как и всегда, выходит в коридор, чтобы встретить меня, и на нем неизменные низко сидящие джинсы, рубашка с закатанными до локтей рукавами – так, как мне нравится. Волосы взъерошены, а капельки пота стекают по его красивому загорелому лицу. Он вытирает руки полотенцем, которое тут же заправляет в задний карман, и наконец смотрит на меня своей чудесной, сладкой и заманчивой улыбкой, так что ямочка на левой щеке становится еще заметнее.
– Как провела время, красотка?
– Не говори как подросток, тебе не идет.
Сам хмыкает и опускается передо мной на колени, берет мою ногу в ладони и одним движением расстегивает ремешки, освобождая ступню от заточения, а затем проделывает то же самое со второй.
– Видимо, все прошло не так, как ты хотела?
– Твой брат явился, – выстреливаю я этим заявлением прямо в лицо Саму и наблюдаю, как на переносице появляется морщинка, губы перестают улыбаться и в глазах появляется странный блеск, хотя я прекрасно знаю, что он означает.
– Что он там делал?
– А ты как думаешь? Он все еще верит, что является лучшим другом моего брата, и, к несчастью, Дани тоже так считает и даже позвал Ники стать его шафером. Все должно было быть не так.
Сам, поднимаясь, возвышается надо мной, глядя покровительственно на совершенно ошеломленную меня, хотя чувствовать растерянность совсем не свойственно Марианне Инфернати.
– Он спрашивал обо мне?
– С чего это?
– Я как-никак его брат.
– Ни ты, ни тем более я не представляем собой ничего значимого в его жизни. Так что нет, он не спрашивал о тебе.
– Почему ты все еще веришь, что ничего не значишь для него? Полагаю, что таких, как ты, не вычеркивают просто так из памяти, Марианна.
– Действительно. Ты прав, разрушение его жизни – веский повод всегда хранить воспоминания обо мне в своем сердце.
– Во-первых, пойдем. – Он протягивает руку, так что у меня не остается никаких вариантов, кроме как схватиться за нее и быть поднятой одним движением с мягкого пуфа.
– А во-вторых? – я слышу в своем голосе толику надежды, хотя рассудительная часть меня и знает, что доводы Сама не смогут убедить меня в благородных чувствах его брата.
