Глядя на неподвижную Настю, Егор вспомнил Пушкина. На столе широком том дрыхнет Настя вечным сном.
Поскрипывая паркетной доской, по коридору кружила старуха. В рельефном стекле закрытой двери появлялся и исчезал размытый темный силуэт. Старуха разговаривала по телефону на громкой связи.
– Ну что? – Продребезжал старик.
– Еще полчаса и дело в шляпе. С ней почти закончила. А потом с ним разберусь.
– И какая она?
– Куколка. Вера Павловна будет довольна.
– А он?
– Ничего себе. Ладный. Вот только на лбу сыпь. – Егор потрогал лоб и поморщился. – Но ведь это не беда. Косметический салон. И все.
– Прыщи, значит?
– Они самые.
– Гм… Так может подождать еще?
– Кого? Хамфри Богарта? Или Марлона Брандо? – В дверных стеклах поскрипывая, проплыл размытый темный силуэт.
– Что-то я сомневаюсь. Деньги уж очень большие. – Старик вздохнул.
– Ваши дни сочтены и любой из них может оказаться последним.
Глухо забормотал угрюмый женский голос.
– Секунду. Посоветуюсь с женой.
Пушкарева вздохнула.
На экране Дули Уилсон разговаривал с Ингрид Бергман. Оцепенев, Егор прислушивался к коридору.
– Ну что? – Нетерпеливо спросила Пушкарева.
– Обращусь в салон. Авось выведут.
– Конечно, выведут. Это же не поздняя меланома, а ранние прыщи.
– Карточкой можно?
– Лучше живыми. Как с авансом было. Но если проблематично… У вас какая?
– «Вселенная».
– Ну, ладно.
– Так значит через полчаса?
– Вас ждут свежие души, а так же шанежки, кулебяка и кедровый чай.
Услышав о чае и кулебяке, Егора замутило. Резко приподнявшись, он опустил ноги на пол.
Дверь открылась.
Тихо и фальшиво напевая мотив песни «Как проходит время», старуха зашла в комнату и, замолчав, застыла на пороге.
– Хамфри Богарт.
– Что?! – Морщась, старуха выпучилась на Егора.
– Так зовут вашего ненаглядного. – Егор с кривой усмешкой вскинул взгляд на фотографию шляпы.
– Ты почему не спишь?
– А может, это ручной сон?
– Конечно же. А что же еще. – Вкрадиво подхватила старуха, подкатываясь к Егору на диване. – Баю, баюшки-баю. Не ложися на краю…
– Ах, ты старая… кулебяка. – Резко перебил ее Егор. Вскочив с дивана, Егор стал обрывать провода и отрывать присоски от Насти.
Извлекатель недовольно загудел.
– Обнаружена ошибка. Требуется перезагрузка. – Заикаясь, проговорил механический женский голос.
Содрогнувшись, Настя пришла в себя. Она приподнялась и растерянно огляделась:
– Это что еще за кошмар? А почему я без верха? – Настя прикрылась руками.
– Валим из пряничной квартиры. – Сказал Егор.
– Никуда вы не пойдете!
– Еще как пойдем. – Сказал Егор.
– Я вызываю полицию. – В руке старухи появился смартфон.
– Вызывайте. Порадуете пришельцев кулебякой… и портативным извлекателем.
Проскрежетав зубами, старуха топнула ногой и выкатилась из комнаты.
– Меня хотели распотрошить? – Быстро одеваясь, Настя уставилась на гудящий извлекатель, на панели которого краснела шкала.
Егор и Настя выскочили в коридор. Егор замешкался перед входной дверью, открывая замки.
– Долго еще?
– Уже. – Выдохнул Егор. Лязгнул нижний замок.
Завизжала старуха. Егор оглянулся. Сжимая в левой руке хлебный нож, старуха замахнулась на Егора чугунной сковородой в правой руке. Настя локтем ударила старуху в живот. Упав, старуха стукнулась затылком о дверной косяк. Дряблая обвисшая шея хрустнула. Складчатый подбородок уткнулся в грудь. Сковорода грохнула об пол. Оплетенные толстыми пиявчатыми венами ноги дернулись. Старуха замерла, выпучив остекленевшие глаза на входную дверь. Руки вдоль тела ладонями вверх: «Увы».
