Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма - страница 25

. В законодательстве округа присутствовали явные антисемитские положения. В «Трудовом кодексе» существовал специальный параграф под названием «Жидовская рабочая сила». В инструкции, подготовленной отделом юстиции, запрещались браки между евреями и лицами других национальностей (документ позволял в считанные минуты оформить развод с евреем, даже по одностороннему желанию одного из супругов)[108]. Регистрация браков между евреями и неевреями была категорически запрещена[109]. Евреи округа, даже несмотря на относительно небольшое их количество, сгонялись в гетто, брались в заложники и периодически ликвидировались.

Ревниво следил Каминский и за тем, чтобы в зоне его ответственности не появлялись никакие политические конкуренты. К примеру, летом 1942 г. в Севском районе Локотского округа была создана организация «Блок просвещенцев». Однако этот «блок» быстро прекратил свое существование, о чем говорилось в приказе обер-бургомистра № 91 (от 15 октября 1942 г.): «При личном знакомстве с рядом учреждений Севского района… мною установлены безобразия… Воспретить организацию в районе всяких блоков, вроде “Блока просвещенцев”, как не отражающих сейчас, в военной обстановке, общих интересов населения округа. Наличие таких блоков не объединяет передовых людей округа и не направляет к одной основной цели, т. е. борьбе с остатками бандитизма, особенно в Севском районе…»[110].

В «безобразиях», обнаруженных Каминским в Севске, он обвинил бургомистра города П.Д. Бакшанского[111]. Именно этим можно объяснить появление в № 5 «Севского листка» от 23 сентября 1942 г. статьи «Угрюм-Бурчеев в Севске». Здесь бургомистр был показан пьяницей, бездельником и бабником[112]. Тем не менее, Бакшанский руководил городом до февраля 1943 г., а затем – очевидно, повинившись перед Каминским и доказав свою полезность – даже пошел на повышение. Он стал локотским окружным прокурором, возглавил Политическое управление РОНА (получив от Каминского чин капитана), параллельно занимая ключевые посты в «русской нацистской партии».

Следует отметить, что после войны многие уцелевшие подчиненные Каминского дезинформировали исследователей в отношении партийной деятельности обер-бургомистра. К примеру, бывший начальник разведки РОНА и адъютант Каминского Фарид Абдуллаевич Капкаев (1920–2008) в интервью А. Доллерту утверждал, что «было запланировано создать» три партии: крестьянскую, рабочую и интеллигенции. «Но дальше планов и меморандумов дело не пошло». Далее Капкаев сообщает откровенно лживые сведения: «О русской национал-социалистической партии речь не шла… Никакой дискриминации евреев в программе»[113].

Несмотря на пропагандистскую работу и вербовку новых членов, к лету 1942 г. партийная деятельность несколько затормозилась. Мосин утверждал: «Мы успели написать лишь три раздела программы: по земельному и рабочему вопросам и в области народного образования. Эти разделы… были опубликованы в газете “Голос народа”. Разработка остальных разделов программы по указанию Каминского была приостановлена, несмотря на мои возражения. В неоднократных беседах с Каминским я ставил вопрос о необходимости активизации работы нашей партии. Однако Каминский этому возражал, ссылаясь на то, что надо выждать более подходящего времени»[114].

Здесь следует заметить, что в отчете ротмистра А. Босси-Федриготти (от 26 апреля 1942 г.) содержался анализ политического потенциала локотских коллаборационистов. Автор документа замечал: Каминский «отдает себе отчет в том, что в настоящий момент его задачи носят чисто военный характер. Однако он страстно надеется, что его политические идеи также получат признание». Босси-Федриготти считал, что идеологию Каминского можно противопоставить партизанской пропаганде: «Этого человека можно использовать в качестве пропагандиста Германского нового порядка на Востоке»