– А почему у вас так пусто?
Не представляешь, как трудно было держать себя в руках. В отличие от многих мужчин, да и в целом людей, я осознавал, что чувство уверенности выражается не только ментально, но и физически, с помощью языка тела, а это означало, что мне было необходимо сдержать глупую улыбку, говорить внятно и обдуманно.
– На самом деле вам повезло – улыбнулся я, пытаясь изобразить лёгкость и непринуждённость. – Когда собираются наши постояльцы, здесь становится не особо приятно.
– Почему? – она удивилась настолько откровенно, что я понял: она не догадывалась, куда пришла.
– Как бы вам сказать…
Мне было трудно выбирать слова; ещё тогда я отлично осознавал, что в мире есть вещи, которые человек должен понимать сам, а разъяснение со стороны становилось бессмысленным. Я уже говорил, что наш бар был не самым лучшим местом для дам, и меня дико разочаровало, когда такие красавицы не понимали или не принимали столь очевидный факт.
– Меня зовут Зоя – она, улыбаясь, протянула руку, словно поняв, что её вопрос слишком сложен для меня. – Ненавижу, когда со мной разговаривают на «вы».
Она как будто светилась. Возможно, точнее – наверняка, это было всего лишь мое восприятие, но она была из тех женщин, которые одним своим видом могли сломать любого женоненавистника. Присутствием она давала мне уйму энергии, своим взглядом убеждала, что мир и жизнь не безнадежны, а прекрасны и богаты. Словом, я понял, что смотрю на человека, который дает и будет давать мне все, что когда-либо потребуется.
Для тебя наверняка странно слышать такое от строптивого человека вроде меня, но до нашего знакомства я был другим. Мне нравились женщины, спонтанная буря эмоций и чувств к ним, вне зависимости от возможных последствий и прочего. Именно это мне больше всего вспоминается в молодости: мы больше жили моментом и импульсами, лучше чувствуя красоту жизни, не думая об ошибках, однако сейчас больше не можем их себе позволить. Зоя была, наверное, самой красивой девушкой из всех, что я видел, причем за всю жизнь, и даже при простом разговоре чувствовал себя не очень комфортно, хоть и наслаждался каждой секундой, наблюдая за ее прекрасным лицом.
– Я, Вел, очень приятно – неловко улыбнулся я в ответ.
– Вел – сокращенно от…
– Верджил – Ты знаешь, как мне не нравилось мое имя, а неприязнь от его произношения мне скрыть не удавалось.
– Тебе что, не нравится твое имя? – сказала она непринужденно.
– Сейчас нет, но когда мне стукнет семьдесят, и я буду жить в черном особняке в лесной глуши – буду его обожать.
– А ты хочешь жить в лесной глуши? – ее красивое личико немного искривилось, как будто она хотела сказать: «Фу».
– Не особо хочется дожить до семидесяти, разве что если будет ради кого.
Не знаю, что заставляло меня нести всякую чушь. Наверняка это была ее энергетика. Большие глубокие глаза, словно жаждущие узнать все, еле заметная улыбка, играющая со мной в прятки: она появлялась и пропадала, не допуская мысли о переменах настроения или нестабильности. Все было натурально и экстраординарно, и я не знал, как реагировать: что-то во мне хотело выразить себя так же, заинтересовать ее, но вместо этого я был в состоянии выговорить странные и мрачные мысли. До сих пор не пойму, как они ее не отпугнули.
– Вначале ты не казался таким мрачным, хотя, работая в таком тихом и пустом месте, я бы сама с ума сошла – с этими словами она огляделась и, приняв кислую мину, снова повернулась ко мне. – А музыки у вас нет?
