– Маша! – спешно снимая маску с лица, Павел подошёл ко мне, оглядывая. Он, как и Спольников, был одет в белый халат. – Ну как ты? Сильно тебе досталось.
Павел был высоким темноволосым мужчиной. Кучерявым, с чёрными глазами и смуглой кожей. Иногда мне казалось, что он очень сочувствует мне и всем нашим и даже хочет помочь, но… увы. Либо казалось, либо с его стороны что‑либо сделать было просто невозможно.
Медленно качая головой, он разглядывал мои ссадины и раны на лице. Возмущению его не было предела.
– Новая отделка, – «похвасталась» я.
– Антон разберется с этим, не сомневаюсь. Идём со мной, обработаю тебе раны.
Я кивнула и еле‑еле поплелась за Павлом, тот, как и Рожков, придержал меня, стараясь помочь.
«Вот уж денёк», – подумалось мне.
***
Я прищурилась, приглядываясь к красному проводку – ну и где затерялся его конец, не пойму? Тяжело вздохнув, я подняла голову и повела плечами. Скоро обед – я уже так устала, что сил нет.
Я посмотрела на фонарики, сверкающие над лужами в Крайнем районе – надо же, всего два месяца назад недалеко отсюда Дэн со своей бандой встретили меня с кулаками в переулке. Ох уж потом и скандалы были!
Такое им Спольников устроил – и Денису, и Сергею, папаше его! Не для меня старался, конечно. Ещё чего, ха‑ха. Но зато по полной программе разобрал их. Так что одна радость теперь у меня была – Дэн ко мне теперь даже приблизиться не пытался, а в остальном – жизнь осталась прежней, подопытной.
– Короче, Машка, хочешь прикол? – сказал мне Лёнька. Я подняла взгляд. Долговязый и белобрысый парень сидел рядом со мной, скрючившись почти как рогалик. Он смотрел на меня во все свои светло‑серые глаза и, по‑моему, едва мог дождаться моего согласия на прослушивание прикола.
Лёнька был хорошим пареньком. Таким же подопытным, как и я. Тоже ценным, тоже мечтающим о Посткарантине, тоже худым и серым, как большинство из нас.
Только Лёнька тут пробыл ещё дольше, чем я. Но вроде ничего, держался, но он был пооптимистичнее, чем я.
– Давай прикол, – ответила я, разминая шею.
Лёнька наклонился ко мне поближе и, поглядев в обе стороны поочередно, шепнул:
– Я нашёл способ вырубить датчик на сутки, – сказал он.
Я вздрогнула и выпрямилась, глядя на парня во все глаза.
– Да ты что? Как?!
– Да как! Это всё ерунда! – отмахнулся Лёнька. – Ща расскажу. Главное, что его можно раз каждые сутки подряд отрубать, и он не будет фиксироваться. Но это, блин, пипец выдержка нужна, потому что больно – до зубного скрежета. В общем‑то, всю жизнь так не проходишь – по‑любому его надо снимать, но вот сбежать… – Ленька понизил голос до совсем тихого шёпота: – Вот сбежать, Машка, реально таким образом можно – не отследят.
– А ты проверял? – недоверчиво спросила я.
– Ага, – радостно мотнул головой Лёнька, отчего его светлые кудри качнулись из стороны в сторону и снова замерли на месте. – Проверял. Как первый раз получилось, они ж меня с радаров потеряли. Что‑то у них там, видать, запиликало, и они так тихонько охрану выпустили по Адвеге побегать. Ну, я особо‑то и не прятался. Нашли, мол, я плечами пожал. Ничего не знаю, работу свою делаю, датчик не трогал. Привели в лабораторию, посмотрели, рассмотрели, подумали, что у них сбой какой‑то, пожали плечами и отпустили. Усё.
– Надо бы контрольный раз проверить. А то так соберешься, а там… – Я поёжилась. Покрутила на пальце комок из проводов и снова посмотрела на Лёньку. – Ну дак, ты мне расскажи, что делать‑то надо… И с чего там боль такая, что ужас.
