И друзей вяжут, со стороны задней двери запихивают в «козел» и везут на дознание координировать сущность их общественного положения с их же надменным обликом – неведомое… демонстрация спаянных «Я», Возмужание; они трясутся на жестких рессорах и мысли у них учащенно размягчаются – голоса не скулят. Срываются, но без паники.
– Ничего не сделали, а уже повязали, – сказал Котельников.
– Изысканная мы какая-то банда, – нахмурился Ищенко.
– Интеллигентные люди: всегда все через жопу, – разделил их настроение Вадим «Дефолт» Гальмаков.
В их банду был приглашен и козноязычный шекспировед Вениамин Трушевский.
Подобным образом будет лучше, умнее, подобным образом будет на самом деле, я разбит от луны до луны, легкими наркотиками мою колесницу уже не разогнать, нереализованная Самость во вчерашней воде, напрямик к потере корней… на предложение Котельникова наконец-то зажить по-человечески Трушевский ответил отказом
Предприятие, сказал он Николаю Ищенко, – не закончится. Добром. Это. А у меня собака: если ее хозяина, то бишь меня, посадят в кутузку, она этого не переживет. Морально, может, и не сломается, но от голода точно подохнет».
Так… что же… так, что же!… мы не обиде, Вениамин, данной тебе свыше силой ты можешь продлить срок годности этого просроченного паштета; гуляя со своей собакой три раза в день, Вениамин Трушевский наматывал поводок на указательный палец: плотно накрутит и, тряхнув головой, идет к детским грибкам – его слабоумие не терпит возражений. Собака у Трушевского очень средняя – не в плане породы или характера, а в смысле роста и веса, коих в его собаке ни много, ни мало, а именно средне, очень средне, не об этом ли беседовали Будда и Поттхапада? сколько женщин, с какой же начать… собака у Трушевского очень средняя – вроде бы явная причина, чтобы наматывать ее поводок на средний палец, но Вениамин Трушевский, довольствуясь указательным, средний палец на собаку не тратит.
Вениамин Трушевский бережет свой средний палец для людей. Указывать ему людям нечего, а показать им средний как раз самое оно, но средний средним, а указательный, на который Вениамин наматывал семиметровый поводок, у Трушевского несколько растянулся – ни в перчатку не лезет, ни в варежку не складывается: если собака плохо ведет себя, Вениамин Трушевский ей этим указательным пальцем доходчиво угрожает. Качает у нее перед носом и приводит в искренний страх.
Самого Вениамина Трушевского собака не опасается, но его указательный палец она боится, прикрывая тоненькой лапкой и без того потупленные глаза; Вадима «Дефолта» Гальмакова пальцем не запугаешь. Не выбьешь из седла и немытым авокадо. Но после полутора часов в отделении он стал казаться себе обрезанным койотом со слегка измененным – четыре коньячные конфеты – состоянием сознания.
Следующим утром дебелый Вадим решил что-нибудь поменять и взялся худеть для новых побед; не из-за болезни, а лишь силой воли и слишком удачно – у Вадима «Дефолта» Гальмакова просматривается небезосновательная взволнованность, у него появляются мысли: не для той ли я новой жизни худею, что наступает после того, как умрешь?
Когда Вадим достаточно похудел, болезнь в нем все-таки объявилась. Гальмаков нарушил обмен веществ и больше не худеет – научивший его играть в секу Виктор Кухальский шептал ему: не беспокойся, Вадим, все будет хорошо: я в том смысле, что все мы обязательно умрем; припарки, мантры… народные целители; «Дефолт», несколько придя в себя, поправляется и обретает гораздо большие жировые отложения, чем те с которых он начинал худеть.
