Мила не сидела на месте, а продолжала расхаживать по скромному жилищу Хэма, как привидение, не говоря ни слова и почти не создавая шума.
Хамелеон уже практически ни о чем не думал. Он тупо смотрел в книгу, и даже не шевелился. Со стороны могло показаться, что он просто заснул, но в таком случае книга, которую Хэм держал в руках должна была бы упасть. Но она все-еще находилась на прежнем месте (в руках Хэма). Проходящая возле него Мила, вдруг, остановилась, и ее ярко-синие глаза уставились в одну точку. Хэм почувствовал этот взгляд. Мила смотрела прямо ему в глаза. Какое-то время спустя она произнесла всего несколько слов, но от них Хамелеона бросило в дрожь. Ему показалось, что Мила их прошептала, но этот шепот отозвался много раз в его мозгу, как эхо: «Она хотела бросить меня здесь… потому что я тоже могу спать… как и ты.».
3.
Словно летишь по бесконечному тоннелю. Всюду свет, и ничего больше нет вокруг. Только этот гул, который способен свести с ума. Но этого не происходит, потому что все внезапно исчезает. Ты уже не летишь, и света нет. Больше ничего нет. Только тьма и убивающая тишина, которая может заставить любого человека сойти с ума. А потом ты начинаешь тонуть в черной слизи, которая пытается тебя задушить (словно живой организм), проникая в горло через нос и рот. Тебе хочется закричать, но ты не можешь. Остается только смириться и ждать, когда придет этот момент. Сначала может показаться, что ты умер, но мертвый человек не может мыслить, и ты в очередной раз понимаешь, что тьма опять окутывает тебя… Но яркая вспышка заставляет тебя проснуться. Как всегда. Как обычно. Как написано черной краской на белом фоне.
– Хэм… Хэм… очнись… дыши. Ну давай же. – кричала Мила, и била Хамелеона по лицу. Тот пытался подняться, но не мог. Его сердце билось с бешеной скоростью, а легкие отказывались дышать. Но мгновение спустя, Хэм почувствовал как в его шею воткнулась игла, а затем последовала жуткая боль, которая распространялась от места укола по всему телу. Эти чувства он испытывал довольно часто, и даже отчасти привык к ним. Хотя, конечно же нельзя привыкнуть к боли. Но все повторялось раз от раза. Снова и снова.
Вскоре все прошло. Сердце начало биться в нормальном ритме, дыхание восстановилось, и боль тоже утихла, а вскоре и совсем сошла на нет.
Глубоко вздохнув несколько раз, Хэм медленно встал с кресла и посмотрел на Милу. Она просто стояла и как-то странно улыбалась. Он любил эту улыбку, и знал что она означает. Не нужны были никакие слова. Только она: «фирменная» улыбка Милы. Но как обычно, после этого следовали вполне стандартные фразы, которые Хэм слушал на протяжении нескольких лет:
– Ты меня в могилу загонишь. Ты же знаешь, что это может тебя убить. Тем более ты уже не в том возрасте, чтобы геройствовать… – слова «рассерженной жены», которая любит своего мужа и наставляет его на путь истинный. Но она не была его женой, хотя и сердилась в данный момент.
Хэм, как семидесятилетний старик встал с дивана, и слегка тряхнул головой несколько раз, затем сделал гимнастику глаз, и пару раз зевнул. После этого можно было вставать, что он, собственно, и сделал.
– Неужели так старо выгляжу? – с иронией спросил он, и пошел куда-то, потягиваясь и крутя головой, разминая шею, которая все-еще жутко болела от укола.
– Я не о том. – продолжала Мила. – А вот у меня точно скоро инфаркт случится…
