Ей оставалось только надеяться, что другим оппозиционерам досталось что-то более симпатичное, чем сморщенный, словно финик, работорговец. Особенно Глории.
***
Дождь из осколков, пролившийся на мир, не оставил на земле ни единой выемки, ни одного кратера. Обычные смертные, увидевшие это чудо, бросались в храмы возносить молитвы богам, а те, что занимались духовными практиками и видели Реку Мира, с удивлением рассматривали в потоках энергии вспыхивающие и гаснущие золотые нити. Их никто не мог перехватить, – слишком быстро те ускользали. Даже бессмертные и боги ничего не смогли сделать. И лишь Рахита, увидев яркий золотой луч, бросилась на зов своей силы.
В семье эльфов, живших под покровительством древа жизни, в эту ночь было неспокойно. Напряжение и горе сковывало каждого, словно во время траура. У эльфийки родился не один ребёнок, а два, что считалось редким и практически невозможным. Магия между такими детьми распределялась неравномерно, была плотно переплетена и, словно песок в часах, энергия постепенно перетекала в более сильного ребёнка, после чего слабый умирал. Река Мира обычно не допускала таких казусов, защищая любимых детей, но не в этот раз. Мать в попытке спасти обоих близнецов слишком ослабла и оказалась не в состоянии вытянуть роды. И потому старейшине Рахите, сильнейшему целителю их лесов, срочно отправили весточку, которую богиня застала как раз на пути к той самой хижине.
Рахита быстро и легко помогла матери, вернув в норму её энергию и внутренние каналы, после чего попросила разрешения взглянуть на близняшек. Обе они были похожи, как две капли воды, даже цвет глаз был практически одинаковый, но богиня внутренним чутьём сразу определила ребёнка, связанного со вспышкой золота в реке мира. Сила детей была словно взята из разных источников. Один был чистым, изумрудным, явно отделившимся от матери. Другой был переливчатым, слабым, но из чистейшего света, такой, которого никогда не было ни у эльфов, ни у кого бы то ни было ещё. Дитя звезды. В глазах у девочки, которая была чуть меньше сестры, вспыхивали и гасли жёлтые искры. Эти глаза, похожие на драгоценные изумруды, принадлежали очень умному и особенному существу, и от одного только их вида у богини выступил холодный пот. Рахита на эльку будто нырнула в ту пучину периодов, что скрывала даже от самой себя и уловила глубине тихую, усталую надежду.
Кто знает, может этот ребёнок сможет вернуть им то, что они все очень давно потеряли.
***
Бог «второго шанса», как однажды назвал его кто-то из обычных смертных, стоял у подножья древа жизни и вглядывался в себя, отмечая места, в которых появлялись новые люди с искрой его силы. Авантюра, даже скорее пакость, удалась хорошо, и он мысленно пересчитывал новые души, надеясь, что каждому повезёт не умереть в первые же секунды жизни и они сделают хотя бы что-то для выполнения его просьбы.
«Восемнадцать, двадцать…» – трава совсем рядом зашуршала, отвлекая его. Бог приоткрыл глаза, но заметив оранжевое пятно, вновь вернулся к подсчёту. По его плащу, крепко, но не больно цепляясь когтистыми лапками, забралась огнёвка. Она привычно потёрлась о бога своей мордочкой, приветствуя, и тихо замерла на плече.
«Двадцать пять, двадцать семь…» – он нахмурился, плотно сжав кулаки, и едва сдержался от порыва развернуться и ударить по дереву. Одна звёздочка, только вспыхнув, тут же погасла. Это, конечно, было ожидаемо и такое количество выживших было невероятной удачей, но для него каждая такая жизнь на счету. Теперь из тридцати новых перерождённых, осталось двадцать… Восемь? А где же ещё одна?
