В другом конце комнаты рядом с кухонным столом виднелась дверь второго выхода. Девин побросала сумки и подбежала к ней.
– Мама, ты только посмотри! – воскликнула она.
Кейт подошла и через застекленную дверь увидела на заднем крыльце кучу сосновых иголок и веточек, словно некая гигантская тварь построила себе здесь гнездо. Она открыла дверь.
– Как ты думаешь, кто это сделал? – спросила Девин.
– Не знаю.
Послышался хруст, обе высунули головы как раз вовремя, чтобы увидеть нечто похожее на кончик хвоста, медленно прошуршавшего прочь и исчезнувшего за углом домика.
– На закате выходите на лужайку, – послышалось сзади.
Они вздрогнули и обернулись к Эби.
– По вечерам мы жарим мясо на огне. Уверена, что другим гостьям будет очень приятно познакомиться с вами.
– А здесь аллигаторы не водятся? – спросила Кейт, обнимая Девин.
– В Потерянном озере? – Эби засмеялась и помотала головой. – Нет, что вы. Все почему-то думают, что здесь должны водиться аллигаторы. Если честно, живи они здесь, дела мои в последнее время шли бы гораздо лучше. Нет, чтобы увидеть аллигатора, нужно ехать в Окефеноки. Ну что, придете ужинать на лужайку?
– Да. Да, конечно, – сказала Кейт. – С большим удовольствием.
Эби помедлила, глядя на них, словно на посланников, принесших неведомую весть. Наконец она повернулась и вышла, прикрыв за собой дверь. Кейт и Девин остались одни. Они молча оглядывали помещение.
Замечательно, добрались куда хотели.
И что теперь?
– Ну и чего мы ждем, малышка? – Кейт двинулась вперед. – Давай распаковываться.
Разложив вещи, они перекусили Лизеттиными пирожками и кексом перед открытой дверью. Кейт как зачарованная смотрела на погруженный в тишину, запущенный, обветшалый пансионат.
Пятнадцать лет назад она с родителями прожила здесь чуть дольше двух недель. Едва Кейт увидела библиотеку в гостиной хозяйского дома, она сразу вспомнила, как брала здесь какую-нибудь книгу, а потом уходила на мостки и проводила там целый день. Гостей у Эби тогда было много, но из сверстников Кейт – никого, и поначалу она скучала.
Но потом она познакомилась с мальчиком своего возраста. Он был не из пансионата. Просто жил где-то поблизости, в лесу. Она успела забыть, как его звали, имя затерялось в закоулках памяти.
Между Куинн и Эби вышло какое-то недоразумение, но Кейт было не до того – они с мальчишкой с утра до ночи дикарями скитались по лесу вокруг озера, выдумывая всякие истории и наблюдая, как воображаемое становилось реальностью. Туман над водой по вечерам превращался в призрачных дев. У каждой было свое имя и свой характер, хотя Кейт толком этого не помнила. Торчащие из воды кипарисовые корни оказывались забытыми пиратскими метками, оставленными когда-то давным-давно, и под ними наверняка таились клады. В поисках сокровищ дети каждый день ныряли, задерживая дыхание все дольше и дольше, пока… пока у них за ушами не выросли жабры. В то время Кейт было двенадцать лет, она никак не хотела взрослеть, и ей все казалось возможным. Потом они с родителями уехали – Кейт помнила, что это случилось внезапно, – а дома у нее начались трудности, которые принято называть проблемами пубертатного периода. А на следующий год умер отец.
Почему ей было так хорошо здесь?
Ответ довольно прост, он напрашивался сам собой.
Здесь она оставила свое детство.
Кейт отнесла пустое блюдо в кухонную раковину, а Девин отправилась в свою комнату, чтобы выбрать наряд к ужину. Кейт тоже пошла в свою спальню, собираясь застелить кровать, но вместо этого плюхнулась на голый матрас. Через несколько минут явилась Девин, увидела, что мать разлеглась на матрасе, и, ни слова не говоря, пристроилась рядышком.
