Высокая фигура, облитая солнцем, незаметно сменила его в этой бессмысленной суете. «О чем тут говорить, – отстраненно думал Ши Мин, разглядывая уверенные, пусть и по-юношески скованные движения. – Ему эта роль к лицу. Он смелее, и для него война – все еще игра; к войне нельзя подходить серьезно». Сама суть покорения и поглощения не могла вызвать никаких достойных чувств, и для большинства людей она была мучительна. Проще воспринимать все это как соревнование и оставить себе право спокойно засыпать по ночам.
Какие оправдания можно сочинить самому себе, уничтожая чужой дом? Какие слова сказать женщине, чей муж был убит, защищая семью? Приказ вел их вперед, но никаким приказом было не прикрыться от чужих ненавидящих глаз.
Император был добр и лишен амбиций. Он даже боялся власти, которая досталась ему.
Император оказался ненасытен, жесток и глуп.
Сколько времени пройдет, прежде чем захваченные земли станут жить мирно, хотя бы вполовину так же, как жили до нападения? Как сдержать недовольство? Отдать приказ куда легче, чем наскоро собирать отряды и оставлять их в чужих землях насаждать чуждые порядки.
Девятая страна. Теперь империя стала в два раза больше, границы ее отодвинулись, но за этими границами лежат другие страны. Опасны ли они? Не пожелает ли император дотянуться и до них? Тогда Ши Мин на своем коротком веку успеет увидеть еще одно падение правителя и кровавый переворот. Щедрая на события жизнь выдалась ему…
Мутная хандра вызывала отвращение.
Нужно разузнать о настроениях в городе. Обдумать, кто мог взять власть в свои руки, будет ли попытка прорыва, какое время в таком режиме выдержат войска. Собрать совет, выслушать людей и обозначить тактику. Непозволительно упустить контроль в последние дни войны.
Чешуя ящера под пальцами оказалась раскалена, хотя обычно оставалась едва теплой. Ослепительный солнечный свет особенно раздражал, колючими крючьями впивался в глаза, заставлял виски разламываться от боли, а руки – заметно дрожать. Желтая равнина мерцала и заворачивалась вокруг шевелящимся коконом.
Привычка краем глаза держать Ши Мина в поле зрения въелась в подкорку, поэтому рассеянный жест, которым наставник поднял руку к лицу, Юкай заметил сразу. Жест был какой-то незавершенный – ладонь зависла в воздухе, словно Ши Мин забыл, что собирался сделать. Все это было так непохоже на обычные резкие и сухие движения, что юноша развернулся всем телом, наблюдая.
Ветер рвал тонкую ткань, вуалью опуская ее на глаза. Ши Мин несколько мгновений смотрел на собственные пальцы, после чего медленно опустил руку. Ладонь увлекла за собой все тело, и наставник качнулся вниз, почти распластавшись на шее ящера.
Звериное чутье оказалось быстрее разума. То время, которое человек потратил бы на осмысление происходящего, инстинкты расходуют на действия. Что-то не так – неважно что, нет времени думать, нет времени, нет!..
До Ши Мина было слишком далеко. Ветер ударил в лицо тяжелым тараном, силясь удержать на месте. Даже сорванный в бег резким ударом ящер не успевал, и младшему Дракону осталось беспомощно наблюдать, как тонкая фигура медленно, издевательски медленно начала сползать с седла. Но на песок рухнуть не успела.
Мыслям не дано было оформиться в слова, и они остались чередой стремительных действий – отбросить упряжь, оттолкнуться от седла, в длинном прыжке перемахнуть шишковатую голову зверя, кувырком прокатившись по песку. Успеть подставить руки, увернувшись из-под лап испуганно вскинувшегося ящера.
