Проснулся я от изматывающего чувства жажды. Тяжело дыша, превозмогая головную боль, я поднялся с дивана, зашел на кухню и выпил два стакана ледяной воды из-под крана. Потом облокотился руками на столешницу, так как все еще с трудом получалось держать равновесие, и начал думать. Замечательно, ты молодец. Учудил много дел вчера. Самому не стыдно? Стыдно, а главное, глупо. Так, ладно, пора браться за работу. Точно, сегодня же должны прийти два следователя. Сколько сейчас вообще времени? Я машинально поднял руку, но часов на ней не обнаружил. Прелестно, видимо вчера куда-то их закинул. Пришлось заглянуть в комнату. Полдевятого. А когда они обещали прийти? Точно помню, что они что-то говорили такое. Было бы логично, если утром. Наверное, вот-вот уже. Надо бы принять душ, от меня точно сейчас дико несет. Я быстро, как только мог, открыл окно и помчался в ванную. Так, отлично. Думаю, успею еще позавтракать.
Через полчаса гости пришли. Как только дверь открылась, мы поздоровались, и я пригласил их войти.
– Марк, как вы себя чувствуете? – Весело спросил у меня Бен Шнайдер, переступая порог моего дома.
– В порядке, спасибо.
Нет, не в порядке. Голова еле работает.
– Мы к вам вчера заходили… – Произнес второй следователь.
А как его зовут? Блин, вообще в памяти ничего не всплывает. Чувствую себя неловко.
– Да, давайте не будем об этом. Присаживайтесь. Что вы хотели? Это касается моей жены? – Надеясь на какие-то хорошие новости, я решил сразу перейти к делу.
– Да, именно так. Мы хотели узнать подробности пропажи.
– Позвольте узнать, почему отдел по особо важным преступлениям заинтересовался пропажей человека? – Мне стало душно, я захотел открыть окно, пошел в его сторону и только тогда понял, что оно уже открыто.
– У нас есть основания полагать, что это связано с другим нашим делом.
У меня были противоречивые мысли, оставшиеся со вчерашнего дня. С одной стороны, дело моей жены может пойти вслед за остальными делами о пропавших, а именно остаться незакрытым, с другой – им будет заниматься отдел, у которого больше возможностей . Поэтому я так и не смог решить, привязанность пропажи Евы с другими делами является хорошей новостью или нет.
– Каким делом? – Я решил попробовать выбить из них какую-нибудь информацию. От волнения у меня сперло дыхание.
– Мистер Лингард, это засекреченная информация. Мы не имеем права ее разглашать. Скажите, пожалуйста, – продолжил Бен, – когда вы видели свою жену в последний раз?
Конечно, у меня не было в практике допросов свидетелей дел о пропажах, но в целом ход действий мне понятен, поэтому я точно отвечал на поставленные вопросы для максимальной эффективности.
– Позавчера, примерно в восемь часов утра. Ева была еще дома, когда я уходил на работу.
– А когда вы поняли, что она пропала? – Пока Бен говорил, его коллега просто стоял рядом.
Странно, мы обычно записываем показания свидетелей. Почему они этого не делают? Может, из них следователи никудышные, поэтому они не могут распутать все эти дела? Но это же Бен Шнайдер, он прославился за счет множества раскрытых дел.
– В тот же день, вечером. Когда я пришел с работы домой, Евы не было. Она, конечно, может задержаться или куда-нибудь заскочить, но позже полуночи она никогда не возвращалась.
