Духовная субстанция растворилась в своей матрице.
– Ну вот, он вошёл в свой склеп.
Потом они пили чай. И сонная деревянная кукушка, выползая из служебного домика часов, загоняла их хриплыми намеками в чистую постель хозяйки. Кукуя житейскую мудрость изношенным механизмом часов.
Но Кира исчезла за резной фамильной ширмой, пожелав спокойной ночи беспокойному сердцу странника.
В жидких сумерках плавали призраки нежности. Старой кукушке снился маленький кукушонок, брошенный ею когда-то… А душа, направляясь в полёт ночных грез, расправляла воздушное оперение. Андрей лежал, забросив руки за голову, рассматривая шевелящийся портрет.
А ночь уже отзывала своих вассалов. Седое утро наползало на город. Сон одолел странствующего рыцаря мечты.
Интимная близость бывает всякая. Голодная, хищная, пожирающая любовную падаль. Хитрая и жадная, с лисьей мордочкой и повадками манерного павиана. Важная донкихотская похоть в галстуке с сексуальным обожанием. И, кормящий любовным повидлом, липкий блюз из раздвинутых долек бюстгальтера.
Когда залетает в спальню женственная любовь, распахивая крыльями тело, ты узнаешь её по супружеской родинке. Которую, как штампик, шлёпнул при рождении господь.
Андрей проснулся от прикосновения солнечного луча.
Свежее утро взбодрило, как крепкий чай. По паркету из-за шторы выскользнула Кира.
Световой зайчик приветливо сунул в глаз любопытную мордочку.
Расцвело спокойное воскресное торжество. За окнами распускалось солнечное небо. На сковородке слепая яичница вращала в белке мутным оранжевым зрачком, принося себя в жертву богу желудка. В розовых фарфоровых чашечках выдыхал ароматный дым чёрный кофе.
Хозяйка в домашнем халате кормила гостя любовными бутербродами с зелёной икрой.
А вечером хрустальные глаза излучали глубокое мерцание тайной близости. И белое тело под тонким халатом протягивала к нему её душа. Чтобы мог он насытиться созерцанием. Занимаясь платоническим сексом.
Андрея уже не смущал домовой призрак и белые салфетки за сервированным ужином под китайскими блюдечками с чаем.
Она поправила чёрные волосы, открывая чайную церемонию, посвящая в культ высшего духовного блаженства, медитируя немигающими ресницами. Вызывая духа Дхьяна.
Квинтэссенция мудрости и Пратьяхара – воздержание чувств, как искусство познания истины наслаждения. Проникновение в чуткий чувственный мир тонкой материи мысли грубого телесного инстинкта.
Она, как Ариадна, вела Андрея по критскому лабиринту. А за спиной сопел и шлёпал босыми копытами Минотавр-производитель.
– Когда человек может направить свою мысль на известный предмет, отделив сущность предмета от внешней его части, – форма предмета исчезает. И в сознании остаётся только его смысл. Кто достигает этого умения – все силы подчинятся ему. Обыкновенное колдовство разума. И ты сам превращаешься в полубога.
Это, как душевное похмелье очарованного фанатика-водолаза, напившегося глубинных красот подводного мира океана. Он еще не Ихтиандр, но уже не человек.
Из прозы жизни фильтруется поэтическое адажио. И не на небе исполняется лебединый танец чувств. Всё это происходит на земле – родине журавлиной грусти с ангельскими крыльями и дьявольскими шпорами, жизнеутверждая эстафету уродства и красоты.
– Зачем?
– Чтобы назвать себя Маэстро Человек. Чтобы этим так же могли дышать, как творениями Леонардо. Этому учил отец.
– А что от этого твоему отцу и великому мастеру: Почет? Слава? Роскошь? Быть самой умной обезьяной в джунглях и читать мысли бога? Постамент памяти над гробницей? С эпитафией: «Он жил, как у Христа за пазухой. В сказочной нищете».
